Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив

– Павел?! – раздался недоверчивый голос откуда-то из дальней части флигеля. – Я в столовой. Идите по следам.

Постольский застал коллегу изучающим стол с нарисованной на нем оккультной фигурой.

– Как ты меня нашел? – удивленно спросил Владимир.

– Меня проводили, – ответил поручик, но в этот момент из-за его спины показался Чагин. Корсаков молниеносно вскинул большой черный револьвер и взял ротмистра на прицел.

– Стой! – крикнул Павел. – Это не он! Убийца – Красовский!

– А, ротмистр, это вы! – опустил оружие Владимир. – В вас я, пожалуй, стрелять не буду. – Он повернулся к Постольскому: – Ты ошибся, Павел. Красовский не убийца, он следующая жертва.

– Нет! – нетерпеливо оборвал его поручик. – Ты не понимаешь! Когда полк Сердецкого был в Валахии, адъютанта генерала…

– …по фамилии Шеляпин обвинили в воровстве и наказали шпицрутенами, знаю!

– Да дослушай же! – топнул ногой Павел. – Жена Шеляпина, Наталья, направила на имя командующего армией письмо, в котором утверждала, что на самом деле в хищениях виновны Сердецкий, Панин и Красовский. У нее не было доказательств, поэтому делу не дали ход, но одно подозрение поставило крест на дальнейшей карьере генерала. Шеляпина умерла при родах, но у нее остался брат. Ее девичья фамилия была Красовская! Наталья Осиповна, Алексей Осипович. Они родня. Врач мстит за свою сестру!

– Брат… – пробормотал Корсаков. – Это многое объясняет. Только Красовский не убийца, по крайней мере – не главный.

– Но кто тогда? – вскричал Постольский.

– Белов, – с тяжелым сердцем ответил Корсаков.

* * *

В комнате Корсакова их встретили настороженные юнкера, рассевшиеся по углам – кто на кровати, кто на стуле, кто на подоконнике. Старшие офицеры отсутствовали.

– Где Белов и Красовский? – рявкнул Владимир.

– Ушли, – ответил Карпов. – Сразу после ротмистра. Вахмистр зачем-то вызвал доктора Красовского, но с тех пор они не возвращались.

– Черт! – выругался Корсаков. Он молитвенно сложил руки у рта и начал нервно расхаживать по комнате. – Если они успеют… Если они успеют… – Он резко остановился, придя к какому-то решению, и ткнул пальцем в Чагина: – Ротмистр! От вас зависит безопасность юнкеров! Убедитесь, что они не сделают ни шага из этой комнаты, и сами оставайтесь с ними! Заприте дверь! Открывайте, только если вернусь я или поручик Постольский. Если явятся Белов и Красовский… – он задумался, – то лучше стреляйте в них через дверь!

– Но… – начал было Чагин.

– Сейчас не время! – остановил его Владимир. – Я не имею права вам приказывать, поэтому прошу… Нет, умоляю! Сделайте так, как я сказал. Хорошо?

Ротмистр смерил его недоверчивым взглядом, но затем кивнул и молодцевато отрапортовал:

– Будет исполнено! Дверь запереть, юнкеров не выпускать, Белова и Красовского не пускать!

– Спасибо! – прочувственно сказал Корсаков и одобрительно хлопнул Чагина по плечу. На секунду у него перед глазами мелькнула очередная вспышка чужой памяти.

Юнкерская спальня, утро. Вытянувшийся по струнке Свойский, оставшийся один в училище.

– Господин Свойский, – говорит Чагин, из глаз которого Владимир смотрит на мир. – О чем вас спросил юнкер Зернов?

– Что… – Свойский осекся. – Что есть прогресс, ваше благородие!

– Запоминайте, Свойский: «Прогресс есть константная эксибиция секулярных новаторов тенденции коминерации индивидуумов». А лучше запишите и зазубрите! Понятно?

– Так точно!

– То-то же! О том, что я вам помог, – тссс! Но если Зернов скажет, что вы ответили неправильно, – потом доложите мне!

– Спасибо! – отвечает тронутый юнкер.

– Выше нос, Свойский, – усмехается ротмистр. – Не посрамите честь воспитанника Дмитриевского училища. В двенадцать жду на занятиях!

Видение закончилось. Корсаков задержал руку на плече Чагина, ища нужные слова.

– Вы хороший человек, ротмистр! – наконец сказал он. – Берегите себя и юнкеров. Павел! За мной!

XVII

24 декабря 1880 года, ночь, Дмитриевское военное училище, Москва

Красовский лежал, привалившись к дверям хозяйственного корпуса, уже припорошенный снегом, но живой. Мороз, медленно убивавший маленького пожилого доктора, по крайней мере ослабил потерю крови. Постольский быстро осмотрел раненого и заключил:

– Его ударили ножом в живот, несколько раз. Похоже, задета печень.