Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив

– А, этот, – на ходу усмехнулся Корсаков. – «Ле Ма». Его придумали французы, а усовершенствовали американцы. Как-то я столкнулся с человеком, который даже после нескольких пуль из обычного револьвера чуть не открыл путь древнему божеству… Долгая история. В общем, я решил найти оружие, после попадания из которого на ногах не устоит никто. А уж как я намучился, приноравливаясь к отдаче… Но оно того стоило! К тому же, – он хитро сощурился. – Есть в нем еще один полезный сюрприз!

Они снова вышли в зимний буран.

– Белову терять нечего! – крикнул другу Владимир. – Будь осторожен!

– Ты тоже! – ответил Павел. – Я тебя найду!

* * *

Владимир решил не рисковать и не лезть через главный вход. Вместо этого он подкрался к окнам квартиры Панина (благо сугроб упирался практически в них), ударил рукояткой револьвера по стеклу и просунул руку к шпингалету, стараясь не порезаться об осколки. Внутрь он спрыгнул, окруженный ворохом влетающего через открытое окно снега. Труп полковника лежал на том же самом месте. Из холла раздалось конское фырчание. Владимир аккуратно выглянул из комнаты. Конь Постольского продолжал стоять посреди зала. Белова не было видно.

Корсаков как можно тише вышел в холл, прижимаясь к стене и направив пистолет в сторону лестницы и гербового зала. Он прокрался до комнаты дежурного офицера – она оказалась открытой, но внутри никого не было. Аналогично с цейхгаузом – Белова там не оказалось, но Корсаков обратил внимание на отпертый и распахнутый шкаф, где хранились револьверы. Двух не хватало – значит, вахмистр вооружен. Это усложняло дело. Корсаков умел стрелять и делал это неплохо, но при столкновении с опытным военным преимущество было бы на стороне Белова. Еще его обеспокоила груда ружей, лежащих на полу. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что в каждом из них не хватает шомпола.

Владимир снова, насколько возможно тихо, пересек комнату, провожаемый безучастным взглядом коня Постольского, и заглянул в гербовый зал. К счастью, все стулья располагались вдоль стен, и кроме как за елкой прятаться вахмистру было негде. Оставались юнкерские комнаты, гостевые и кабинет начальника училища. С револьвером на изготовку Корсаков начал подниматься по лестнице. Двери в помещение казачьей сотни были закрыты, а вот часовня и юнкерская спальня распахнуты настежь. Корсаков остановился и прислушался. Из курилки-прихожей слева раздавался скрип мела по полу. Владимир подкрался к углу и уже собирался обогнуть его, как грохнул выстрел и пуля высекла осколки из мраморных перил лестницы.

– Владимир Николаевич, это вы там крадетесь, что ли? – крикнул вахмистр. – Не приближайтесь, пожалуйста, я не хочу вас застрелить!

– Лучше нашлете на меня злобный дух своего отца? – поинтересовался Корсаков.

Из прихожей раздался сдавленный смешок:

– Да, согласен, неловко получается. Простите великодушно! Я не хотел, чтоб так вышло.

– Послушайте, Белов, у вас еще есть время остановиться!

– Раз уж вы обо всем догадались, то используйте уж мою настоящую фамилию, – попросил вахмистр. – Я Шеляпин. Белов – это символ всего, что у меня отняли.

– Хорошо, – согласился Владимир. – Ваша месть закончена. Убийцы вашего отца мертвы. Вы должны остановиться сейчас же.

– Боюсь, что это уже не выход. Раз вы знаете, какие силы я призываю, то представляете, насколько сложно держать их в узде. К тому же… Они сами виноваты! Я ведь не хотел их убивать сначала, никого. Когда я только-только научился… – он замялся, – научился управлять этим, я хотел лишь напугать. Заставил отца приходить к своим убийцам во снах. Только во снах. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы они раскаялись. Признались в своих злодеяниях. Думаете, они сделали это? Нет! Они тряслись от страха! Срывались друг на друга! Напивались вусмерть! Но ни один из них не решился взять на себя ответственность за гибель моего отца! Я думал, что Сердецкий близок, подслушал их разговор с Паниным. Генерал чуть было повинную записку не написал, представляете? Понятное дело, Панин был не в восторге. Я вас, кстати, видел сегодня утром, у флигеля. Вы еще в окно подсматривали, пока Панин внутри был. Уверен, он записочку искал. Да только у генерала оказалась кишка тонка, не стал он ее писать. Что ж… Теперь они на своей шкуре ощутили, каково пришлось моему отцу…

– Они узнали! Они мертвы! Хватит!

– Э, нет! Я наказал только часть виновных. Вы ж мне все испортили, Владимир Николаевич, знаете? С Сердецким я поторопился, признаю, но затем я хотел дождаться возвращения остальных барчуков и господ офицеров. Когда я понял, что вы разнюхиваете здесь, – пришлось поторопиться. Жаль, Панин с утра заявился во флигель, так бы начал раньше. Ну да ничего, еще придумаю, как наверстать.

Корсаков выставил руку с револьвером за угол и дважды нажал на курок. Отдача чуть не вывернула ему запястье. Взвизгнули рикошеты. Из прихожей раздался издевательский смех вахмистра – излишне веселый, на грани истерики.