Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив

– Вашбродь, кто ж так стреляет? К тому же вы уже опоздали. О, спутник беспросветной тьмы, вкушающий кровь людскую, даруй слуге твоему власть твою!

Корсаков выскочил из-за угла, вскидывая пистолет. Белов-Шеляпин стоял перед очередной пентаграммой, начерченной на полу. Ненужные уже револьверы лежали рядом. В одной руке он держал кинжал, со второй на магический рисунок падали капли крови. В центре пентаграммы на охапке металлических шомполов покоилось кольцо его отца, меж двух нижних лучей – лист бумаги, на котором каптенармус собирал подписи юнкеров и ротмистра.

Корсаков выстрелил еще два раза, и пули устремились к застывшему вахмистру. Когда они уже должны были войти в его тело, Белова закрыла возникшая перед ним фигура. Окровавленные останки человека, прошедшего сквозь солдатский строй. Шеляпин-старший вернулся, чтобы завершить месть своего сына. Но затем рядом с ним возник еще один силуэт. И еще один.

– А что, вы думали, что дух моего отца – единственный, кто жаждет поквитаться с офицерами? Нет, Владимир Николаевич, я выучил новые фокусы, – хохотнул из-за их спин вахмистр, наслаждаясь удивлением, написанным на лице Корсакова. Затем его глаза закатились, и вахмистр провалился в транс.

* * *

В учебном корпусе за дверями комнаты, где прятались юнкера и Чагин, раздались тяжелые шаги. Призраки казненных солдат шли за будущими офицерами. Дверь содрогнулась от их могучего стука.

– Господа, за меня! – скомандовал Чагин, становясь между входом и воспитанниками. Испуганные юнкера сгрудились у него за спиной. Стук повторился.

– Стой, кто идет! – скомандовал ротмистр. В его позе, в его голосе не было ни тени страха и сомнений. Стук повторился в третий раз. Чагин не стал повторять – он просто открыл огонь. Пули проделали дыры в двери и, судя по звону, выбили окно за ней. Кто бы ни стоял снаружи, он был сделан не из плоти и крови.

А затем дверь взорвалась, разбросав обломки во все стороны. Чагин отшатнулся и прикрыл лицо ладонью. Разлетевшаяся импровизированная шрапнель оставила на нем множество порезов и разодрала форму, но ротмистр остался жив и практически не ранен. Дико закричал стоявший позади Зернов, укрыв ладонями лицо. Судя по сочащейся между пальцев крови, в него прилетела острая щепка.

За дверью стояли окровавленные призраки. Чагин вновь вскинул револьвер и нажал на спусковой крючок, но оружие издало сухой щелк – кончились пули. Запасных у ротмистра не было. Он с сожалением отбросил ставший бесполезным револьвер и сделал шаг навстречу фантомам, все еще закрывая собой юнкеров. Но призраки казненных солдат не торопились входить в комнату. Что-то останавливало их. Как и рассчитывал Корсаков, оставляя защитные барьеры, его фигуры, очерченные по периметру комнаты, давали драгоценное время.

* * *

Владимир смотрел, как вахмистр раздраженно повел головой и что-то прошипел вполголоса. Часы тикали. Песок сыпался. Настало время для полезного сюрприза. Под основным стволом тяжеленного револьвера «Ле Ма» находился еще один – заряженный одним дробовым патроном. На этот заряд у Корсакова ушло несколько дней работы. В домашней лаборатории на Манежном он выплавил серебряную дробь, а затем под лупой кропотливо наносил тонкой кисточкой на каждый металлический шарик сложные символы. Опробовать его на практике по понятным причинам Корсакову не доводилось, поэтому, взводя курок второго ствола, он просто надеялся, что затея сработает. Револьвер громыхнул. Серебряная дробь влетела в сомкнутые перед вахмистром ряды призраков и развеяла их как дым. Владимир не питал особых надежд на то, что ему удалось изгнать их насовсем, поэтому сразу же рванулся вперед. Выстрел вывел Белова из транса, он успел увидеть бросок Корсакова и потянулся за своим револьвером. Но слишком поздно. Владимир больно упал на пол, но дотянулся правой рукой до внешнего кольца пентаграммы. Пальцы скользнули по полу, стирая границу рисунка.

– Не-е-ет! – крикнул вахмистр. Освобожденная сила вырвалась из круга и отбросила Корсакова обратно на лестницу. Его полет успел увидеть ворвавшийся в холл Павел, вернувшийся из конюшен. На полной скорости Владимир ударился в огромное старое зеркало на площадке и сполз на пол. На поверхности стекла, где ударилась его голова, остались кровавые брызги. Само зеркало не разбилось, но пошло трещинами.

– Корсаков! – позвал Павел.

– Ах ты… – прорычал вахмистр, переступая через ставшую бесполезной фигуру. Он уже поднял пистолеты, намереваясь разрядить их в лежащего Владимира, но остановился как вкопанный.

Корсаковых стало двое. Один осел под зеркалом без сознания. Но отражение показывало другую картину. В зеркале Корсаков отражался, стоя спиной к вахмистру. Брызги крови на поверхности постепенно втягивались внутрь отражения. С последней впитанной каплей трещины на зеркале словно по мановению руки заросли. Отражение Корсакова медленно начало поворачиваться к Белову. Тот застыл словно зачарованный.