Тайный брак

Еда у заготовителей, вставших на постой в пещере, оказалась самой простой: каша на мясном бульоне, запеченные на углях яйца, соленые лепешки из муки грубого помола. Но Эйлерту каждый съеденный кусочек казался живительным нектаром. Он бы ел и ел, но мор Лаэрт отобрал миску буквально после четвертой ложки:

― Погоди, не налегай. Через пару хвалей еще дам. А то как бы тебе плохо не сделалось с непривычки-то…

Проводив наполовину опустевшую миску голодным взглядом, Эйлерт нехотя кивнул: пожалуй, пару хвалей он потерпит. Желудок наполнился теплой пищей. От костра тоже шло тепло. Оно разливалось по усталому телу, делая мышцы мягкими и ленивыми. Глаза закрывались. Все больше клонило в сон. 

― Ты не засыпай, Дьярви! Вот говорил же, нельзя кормить, пока не переоденется! ― снова заворчал рассветник. ― Всё бабы жалостливые. Идите теперь, сами с него грязные тряпки снимайте.

Женщин в отряде было четверо. Две из них, похоже, промышляли охотой вместе с мужчинами, другие смотрелись обычными крестьянками. Переглянувшись между собой, селянки подошли к Эйлерту и стали его раздевать, где расстегивая, где развязывая, а где и срезая ножом безнадежно испорченные вещи. Мужская нагота их ни на толику не смущала.

Одна из женщин добралась до наручей, собралась полоснуть ножом по шнуровке, скреплявшей две изогнутых глиняных пластины. 

― Нельзя! ― Эйлерт отдернул руку. ― это подарок! Не дам резать. 

― Необычный подарок, Дьярви. ― К нему подсел нэйт Грув, четвертый из магов, сопровождавших отряд заготовителей. Как и Эйлерт, он был сыном Дома Ночи, а значит, мог управлять стихией земли. ― Позволишь посмотреть поближе? 

Крепкие ловкие пальцы Грува размяли закоревшие от влаги кожаные ремешки доспеха, распустили шнуровку. Еще движение, и наручи оказались в руках нэйта. 

― Так это глина?! Но как обработана! Невероятно! Тут без магии не обошлось. Не способен простой гончар металл в глину вплавить так, что не разъединить! Где вы такого искусника отыскали, Дьярви?!

Эйлерт от слов нэйта Грува даже спать перехотел. Сам он подарок жены особо не исследовал: не до того было. К тому же, из четырех Даров, доставшихся ему от Столпа Ночи, Дар владения стихией оказался самым слабым, а потому и развивать его большого смысла не было. 

― Вы уверены в том, что говорите, нэйт Грув? ― переспросил он мага. ― Мастерица, которая делала доспех, родом из простонародья. Откуда в ней силе взяться?

― Не знаю, Дьярви, о чем вам мастерица говорить не захотела ― о том, что силой владеет, или о том, что помогал ей кто-то, но за свои слова я головой ручаюсь!

― Вот, значит, как… ― Эйлерт задумался. 

Мысль о том, что Синеглазка не была с ним до конца откровенной, причиняла боль. С другой стороны, слова Грува вселяли надежду. Если у Анналейсы был свой Дар, пусть даже самый слабенький ― это сильно повышало ее шансы выжить после замужества и получения магии Столпа Ночи. 

Ох! Скорее бы добраться до Шарсола, разузнать, что с женой, что с Дэгри, которого порвал своим отравленным когтем драконий птенец! 

― А скажите, нэйт Грув, сможете вы мне дорогу до Шарсола открыть? ― Эйлерт вдруг сообразил, что подле него сидит такой же сын Дома Ночи, как он сам. 

― Не получится, Дьярви, ― тут же разочаровал его Грув. ― Мне Столп Ночи только два Дара дал: владение стихией да силу забирать жизнь у живого и разрушать мертвое. Мы через пару дней в Шарсол подводу с грузом отправляем. Может, с ними поедете?

― Я даже настаиваю на этом! ― вмешался в разговор мор Лаэрт. ― Как целитель, берусь утверждать, что вам, Дьярви, окрепнуть нужно, откормиться. Чего спешить-то? Шарсол со своего холма никуда не денется, да и остальное наверняка подождать может. 

Эйлерт замялся с ответом. Его гнало вперед нетерпение, но останавливало понимание, что рассветник прав: если он от Гнездовья до пещеры почти двое суток брел, то до Шарсола своим ходом месяц добираться будет. Подвода его догонит и обгонит, а другой оказии, чтобы подъехать с кем-то, нет и не предвидится.

― Поеду с подводой, ― обдумав все, решил он. ― Такки за заботу. 

― Вот и ладно, ― улыбнулся мор Лаэрт. ― Дайте-ка я вас осмотрю наконец, Дьярви. Может, есть где-то раны нагноившиеся или переломы несросшиеся. 

Эйлерт послушно перебрался на разложенный поверх сена тонкий матрас, вытянулся на нем во весь рост. Женщины уже успели раздеть мага до портков и теперь жалостливо качали головами, глядя на выпирающие позвонки и ребра. 

― Будто год не ел досыта! ― шепнула одна другой, но так громко, что расслышали все. ― Вон, и одежда на нем вся висела, как на палке...

― Такое происходит, когда целительский амулет работает, а еды и питья человек не получает, ― задумался рассветник. ― Дьярви, может, у вас с собой целительский артефакт был? 

― Боевые маги амулетов не носят. У нас в каждой четверке свой целитель, ― покачал головой Эйлерт. 

― А ты проверь наручи, Лаэрт, ― подсказал нэйт Грув. ― Очень необычная вещица. Дьярви, похоже, и сам толком не знает, на что она способна.