Тайный фронт

Столкнув свои бокалы, два немца замолчали, каждый погрузившись в свои мысленные образы величественной будущей германской империи. Сосновский украдкой посматривал на Зауэра, пытаясь понять, играет тот или он правда напился как свинья. В тишине, нарушаемой лишь криками подгулявших горожан, вывалившихся из соседней пивнушки, двое мужчин ощущали незыблемую уверенность в своей миссии и в величии своего народа. Правда, Сосновский думал о советском народе и его миссии. О немецком он тоже думал, только о том, кто шел за Эрнстом Тельманом, о тех пятистах тысячах патриотов, кто не склонил голову перед немецким нацизмом. О тех, кому предстоит строить послевоенную Германию, дружественную Германию. Он думал о том, сколько боли и разрушений принесла последняя попытка Германии объединить мир идеями нацизма. История не будет помнить нацистов за попытку навести свой порядок, она запомнит их за кровь миллионов ни в чем не повинных людей. Тишина нависла над столом. За окнами мелькали редкие огни вечернего Бухареста как напоминание о том, что мир продолжает жить, несмотря на их философские размышления. Сосновский посмотрел на затылок собеседника, уткнувшегося лицом в согнутый локоть руки на столе.

– Ты прав, – признал он после долгой паузы. – Но иногда я думаю, что, если бы нам дали шанс, мы смогли бы сделать все иначе.

Зауэр никак не отреагировал, начиная храпеть и что-то во сне бормоча себе под нос. Сосновский бросил взгляд на огромные часы на стене. Время бежало вперед, и вместе с ним неумолимо менялся и сам мир. «Я буду играть роль твоего друга и единомышленника, Ульрих Зауэр, – подумал Сосновский. – Мы должны учиться на ошибках, а не увековечивать их. И пока вы, немцы, пытаетесь увековечить свою идеологию, мы будем учиться на ошибках прошлого и двигаться вперед в будущее. Спи, Ульрих, завтра мы проснемся, и ты наверняка сделаешь мне предложение работать на тебя, на твою группу нацистов в освобожденной Румынии».

Глава 4

– Вот она, – указал Шелестов на девушку в бледно-голубом платье и голубенькой косынке. – Присмотритесь к походке, к жестам. Черт их знает, вдруг у нее есть возможность где-то быстро переодеться. Но лучше совсем не спускать с нее глаз. Не думаю, что она такая опытная шпионка. Она, скорее всего, вообще не поняла, что произошло.

Шелестов и двое оперативников из отдела Смерша авиаполка сидели в машине и наблюдали за девушкой, вышедшей через проходную из части. Она шла неторопливо, то и дело роясь в своей сумочке, как будто что-то там не могла найти. Это была подавальщица из офицерской столовой аэродрома. Она единственная, кто мог слышать разговор о том, что ночью прилетает самолет с важным гостем и нужно приготовить хороший ужин, чтобы уважить московское начальство.

Подозревать повара, поседевшего за эти годы, человека с таким количеством медалей за войну, было делом последним. Также в последнюю очередь можно было подозревать командира полка и заместителя по тылу. А потом осторожными расспросами, которые выглядели так, пустым трепом между делом, удалось установить, что у Оксаны Глушко есть ухажер из румын, с которым она встречается, когда ходит в увольнения в город.

Девушка могла скрывать свое знакомство по двум причинам. Во-первых, любовь с иностранцем вообще не поощрялась, тем более что девушка могла захотеть остаться за границей. А во-вторых, такие отношения не одобрялись как раз по причине возможной вербовки вражеской разведкой. Так что Оксана Глушко могла как неумышленно разболтать важную информацию, так и сделать это вполне умышленно.

– Лапин, ты иди следом за ней по улице, – посоветовал капитан Болотов. – Смотри не попадайся ей на глаза. И посматривай по сторонам. Могут быть другие наблюдатели. Не столько за ней, сколько за тобой. Вдруг ее пасут свои же.

– Знаю, не в первый раз, – кивнул лейтенант.

– Я по другой стороне пойду, – предложил Болотов, – постепенно обгоню вас и зайду в магазин. Потом на следующем перекрестке к цирюльнику. Буду на вас со стороны смотреть, но твоя задача основная, Лапин!

– Не храбрись, – хмуро сказал капитан. – Дело тонкое, нам никак нельзя упустить ее контакт.

– Это точно, – согласился Шелестов. – Не забывайте, что оно еще и очень опасное. Тот, кто ее вербовал в открытую или втемную, рисковать не будет. Уберут ее и того, кто за ней следит. Им придется в случае опасности обрубать концы. Учтите это, ребята! И особенно ты, Лапин. Давай уж без лихачества. Дальше поступаем так. Вы идете за Оксаной, я проезжаю вперед на два квартала и сворачиваю за угол. Ставлю машину за углом и жду вас, наблюдаю. Если контакт не состоится, продолжаем работать по той же схеме.

Шелестов дождался, когда офицеры выйдут из машины и двинутся каждый своим маршрутом. Он некоторое время смотрел на Глушко, как она идет, беззаботно помахивая сумочкой и глядя по сторонам, на витрины. Видимо, у девушки хорошее настроение. Так ждут встречи влюбленные, а не завербованные агенты. «Вот ведь угораздило тебя вляпаться в такую историю, Оксана Глушко», – подумал Шелестов и тронулся с места.