Тайный фронт

Через двадцать минут после разъяснений Сосновского Шелестов изменил позиции своих бойцов. Хотя сначала и планировалось оцепить весь квартал, Шелестов не стал рисковать. Этим он мог вспугнуть врага. И если Рихарда еще не было на этой конспиративной квартире, то он, увидев оцепление, исчезнет, и найти его во второй раз, может, и не удастся. С Шелестовым Платов отправил шестерых привезенных им из Москвы оперативников во главе с майором Сиротиным.

Во дворе у забора часового снял сам Сосновский. Подойдя к нему вплотную, он сказал, что поступил приказ удвоить посты. И когда немец расслабился, Михаил резко ударил его ребром ладони под ухо в основание черепа. Часовой молча повалился ему на руки. Подбежавший Сиротин с одним из оперативников связали оглушенного часового и оставили пока лежать за сложенными дровами. Оставив четверых под окнами и в местах, через которые кто-то попытается удрать, Сосновский повел двух оперативников к лестнице. Поднимались на второй этаж медленно, потому что лестница была расшатанная и скрипучая. Но Сосновский изучил буквально каждую ступеньку и мог пройти по ней практически без шума.

Когда они подошли к двери, Сосновского окликнул один из немцев, который зачем-то вышел сюда. То ли подышать свежим воздухом, то ли Рихард решил устроить новый пост. Расспрашивать времени не было. Немец окликнул Сосновского:

– Макс, это вы? Кто с вами?

– Я это, я, – спокойно ответил Сосновский, поднимаясь по ступеням и оставив оперативников внизу на предыдущей лестничной площадке. – Можешь доложить шефу, что я привел проводников. Уходим сейчас, как он и планировал. Путь свободен.

Сосновский специально говорил много и с успокаивающими интонациями. Немец недоверчиво смотрел то на Макса Хольцера, который все же пользовался необычным доверим Рихарда, то на людей, которые почему-то не стали подниматься. Ему даже показалось в темноте, что эти двое в форме офицеров Красной Армии. Но Сосновский оказался быстрее. Его рука с финкой нырнула под руку немца, и тот захрипел, сползая по стенке на пол. Удар был нанесен в легкое, чтобы враг не сумел позвать на помощь. Михаил не стал вынимать оружия из тела и взял пистолет. Сиротин со своим оперативником подошли к нему, глянули на убитого. Было восемь. Минус два, еще один часовой с другой стороны дома, но им можно заняться позднее. Теперь в квартире пятеро. Живыми обязательно брать двоих – самого Рихарда и неизвестного «молчуна». Уж очень он подозрительный. Остальные большой ценности не представляют, и их можно уничтожить, если станут сильно сопротивляться.

Оперативники взяли в каждую руку по пистолету и заняли позицию возле двери. Сосновский стукнул в дверь условным стуком. Через минуту она открылась, и румын, увидев Сосновского, открыл дверь, пропуская его в квартиру. Рихард обернулся на звук, на дверь смотрел и еще один немец, лежавший рядом со спящим товарищем на полу. Румына сразу рывком выдернули в коридор и оглушили рукояткой пистолета по голове.

– Вы вернулись? – удивленно спросил Рихард и глянул на дверь, за которой исчез румын. Что это…

Он не успел спросить, когда Сосновский одним рывком оказался возле него. Приставив дуло пистолета снизу Рихарду к кадыку, он приказал грозно:

– Не шевелиться, убью!

Ворвавшиеся оперативники сразу рассыпались по комнате. Лежавшего на полу немца просто пристрелили, когда он схватился за оружие, второй проснулся, но спросонья не понял, что происходит, и Сиротин ударом по голове свалил его на постель. Второй оперативник кинулся к неизвестному, стоявшему у окна. Тот бросился открывать оконную раму, но его схватили за ноги. Мужчина упал боком на подоконник, вскрикнул, и в его руке появился пистолет. Грохнул выстрел, но Сиротин успел отпрянуть в мертвую зону, и пуля угодила в стену, разбив штукатурку. Второй оперативник рывком заломил руку мужчине, и тот с криком выронил пистолет. Когда в комнату поднялся Шелестов с солдатами и посмотрел на убитого немца и четверых связанных мужчин на полу, то просто одобрительно хлопнул Сосновского по плечу:

– Отлично сработано. Кто Рихард?

– Вон тот в дорогом костюме, – кивнул Сосновский. – Это румын из сигуранцы, этот тоже немец. А вон на того светловолосого я рекомендую обратить внимание. Когда его вязали, мне показалось, он ругнулся по-нашему.

– Этот? – Шелестов подошел, опустился на одно колено на пол рядом со связанным пленником и повернул его голову к себе. – Еще бы не свой. Здорово, Андрей! Давненько мы с тобой не виделись! Ты не рад мне, Гуревич?