Тайный коридор

– Сергей Петрович, ведь всего час! – поддержал Пепеляева Звонарев, которому все это: темнота, разговоры шепотом, обстановка секретности – живо напомнило детские экспедиции по чердакам и подвалам, где предположительно таились сокровища.

Зажегся, наконец, свет. То, что увидели вокруг себя Звонарев и Черепанов, очень смахивало на картинную лавку из повести Гоголя «Портрет». Все было загромождено прислоненными к стенам пыльными полотнами в рамах и без оных (большей частью посредственные крымские пейзажи), скульптурами в лохмотьях паутины, какими-то здоровенными ящиками с надписью «Не кантовать!» и пухлыми, забитыми бог весть чем папками. Сходство с барахолкой из «Портрета» усиливалось еще оттого, что на полу у противоположной стены стоял написанный маслом портрет какого-то крючконосого худого старика с горящим взглядом, в расшитом халате и круглой черной шапочке на голове.

– Это тот самый мистический портрет из повести Гоголя? – пошутил Алексей.

– Как? – не понял Пепеляев.

– Ну, помните, в «Портрете» у Гоголя художник Чартков покупает на развале картину, изображающую какого-то восточного ростовщика?.. Она все путешествовала от человека к человеку.

– А-а, – засмеялся Альберт Иванович. – Почти угадали! Это Соломон Крым, премьер-министр Крыма в 1918 году. Автор неизвестен. Кстати, вот этот мужчина, похожий на Ленина, – Пепеляев указал на другой портрет, поменьше, – министр юстиции в правительстве Крыма Владимир Дмитриевич Набоков, отец знаменитого писателя Набокова. Как сами понимаете, по идеологическим соображениям оба портрета не годятся для основной экспозиции. Впрочем, в официальных местах этот портрет Соломона Крыма не висел никогда. Дело в том, что премьер здесь изображен в караимском наряде. Караимы, как вам, наверное, известно, это такая крымская народность, исповедующая разновидность иудаизма. Их столица, горный город неподалеку от Бахчисарая, так и называлась – Чуфут-Кале, что в переводе с крымско-татарского означает «иудейский городок». Так вот: Соломон Крым был караимом, и караимские купцы решили ему сделать подарок, когда он возглавил отложившийся от большевистской России Крым. Они заказали портрет премьера и торжественно вручили ему с адресом. Но купцы явно перестарались, попросив художника изобразить своего знатного сородича в караимском наряде: Соломон Крым, всячески заигрывая с крымскими татарами, вовсе не хотел афишировать своего происхождения. Кстати, это не единственный портрет в этом запаснике, заказанный караимами. Есть и более крупные фигуры. – Альберт Иванович, поднатужась, отвернул от стены высоченную картину в богатой резной раме. Это был портрет государыни Екатерины II в полный рост. – Со времен Екатерины Великой, – продолжал Пепеляев, – не было царя, который не удостоил бы своим посещением Иудейский городок, кроме одного – Павла.

– Может, поэтому он и царствовал так мало? – усмехнулся Сергей Петрович.

Альберт Иванович засмеялся, а потом подумал и сказал:

– Может быть. – Он отвернул от стены другое полотно, поменьше. На нем изображен был сын Павла Петровича и участник заговора против него, лысеющий со лба император Александр I, стоявший с кавалергардским шлемом в руках на фоне грозовых облаков.

– Все эти портреты – из главного парадного зала дома приемов высочайших гостей, выстроенного в Чуфут-Кале в 1897 году. – На следующей картине, которую Пепеляев повернул к Звонареву и Черепанову, был император Николай I. Он стоял в точно такой же позе, что и его старший брат, и тоже на фоне облаков, только Александр Павлович смотрел влево, а Николай Павлович вправо. Затем были продемонстрированы Альбертом Ивановичем портреты Александра II с лихо закрученными усами, мощного, глядевшего исподлобья Александра III и наконец Николая II в блестящих сапожках, сидевшего, ловко закинув ногу на ногу. Наблюдая за Альбертом Ивановичем, сноровисто управлявшимся с громоздкими полотнами, Алексей подумал, что в своем грязноватом тулупе до пят он, наверное, очень похож на тех, кто в свое время эти портреты снимал.

– Государь Николай Александрович с супругой посетили Иудейский городок 19 сентября 1902 года – даже раньше знаменитой поездки в Дивеево! – говорил Пепеляев. – Но это был последний визит в Чуфут-Кале столь высокопоставленных особ. Поэтому, как сами понимаете, новых портретов в доме приемов больше не появилось. Пришло время других портретов. – Он порылся в сваленных у стены полотнах (с одного из них на посетителей внимательно глянул карий глаз покойного Брежнева, окаймленный знаменитой густой бровью) и вытащил, подняв облако пыли, объемную картину, изображавшую Иосифа Виссарионовича Сталина в наглухо застегнутой шинели, стоявшего на каком-то возвышении у пушки времен Крымской войны. – Сталин на Малаховом кургане!

– Он тоже написан по заказу караимов? – полюбопытствовал Звонарев.