Тайный монах

Опыта у бывшего эсера-террориста в агентурных разработках не было почти никакого. Но природный талант и способности сообразительного украинского крестьянина с Волыни умноженные на отчаянные порывы его наглой души, помогали ему мобилизировать себе в помощь какие-то неизвестные, но действенные силы.

А еще была у Яши одна безудержная безумная страсть — женщины. Все срочные планы можно было вдруг отложить, если только под прицел его страстного взгляда попадала очередная «мечта мечты». Летом восемнадцатого года такая очередная шикарная «мечта» материализовалась в лице чернобровой и пышногрудой Лизы Сорокиной. Довольно быстро после первых любовных приключений в постели он направил Лизу на путь политики. Таким образом, она, неожиданно для самой себя, стала эсеркой. А что поделаешь? Женщины, стремятся помогать своим любимым.

И пусть берегутся любовники, которые изменяют своим любовницам. В истории революции эсерка Сорокина оставила свой примечательный след. Именно она сдала петлюровскому контрразведчику Филонченко своего именитого любовника.

Казалось, чего только не было в стремительной сногсшибательной биографии Якова, но в плену он был впервые.

— Ну, здравствуйте, освободитель! — допрос вел сам Симон Петлюра — легендарный главный атаман Армии УНР.

— Уже и не знаю, благодарить тебя за мое освобождение из тюрьмы, или привязать твои ноги к отборным скакунам, да и послать их во все стороны, чтобы и следа от врага Украины не осталось? Не подскажешь, а? — казалось, что обладатель изысканного офицерского кителя должен бы был сверкать грозно глазами. Но нет. Симон был благодушным и сочувственным к слабым. Тем более, если этот человек ему еще и помог.

— Чего угрожаешь, Симон? Здесь человек исключительно из симпатии к силам, способствующим развитию еврейского пролетариата на его натуральной Родине, бросив в Питере неотложные дела, стремглав летит освобождать лидера прогрессивных сил и подвергается такой благодарности. Как это понимать, Симон? — Яков легко сыграл обиженного и моментально расплылся в своей коронной характерной улыбке во «все тридцать два бриллианта».

Петлюре вдруг зачесалось заехать чем-то по этой наглой «Иудиной морде». Всем было известно «неоднозначное» отношение Симона к еврейскому вопросу. Он, вроде, уважал евреев как класс, но иногда просто терпеть их не мог. На этот раз обошлось. Симон сдержался.

— Ты лучше расскажи, Яша, как ты превратился в эсера-анархиста Григория Вишневского, который стал помощником генерального секретаря УРСРП Владимира Винниченко? Как это случилось, что после разговоров с тобой он вдруг стал патриотическим бунтовщиком, который заставил 14 ноября 1918 отречься от власти гетмана Скоропадского?

— Я уже говорил тебе, атаман, что исключительно мотивированный желанием освободить тебя из тюрьмы, я действительно способствовал господину Винниченко в организации и проведении бунта, благодаря которому и пришло к тебе твое долгожданное освобождение. Яков был сама невинность, демонстрируя патриотизм, любовь к ближнему, доброту и искреннее желание помочь Симону совершенно во всем. Как другу.

Симон, не реагируя на проявления такой искренности, продолжал:

— Восемнадцатого октября 1918 года немецкий фронт в Европе провалился. Как ты понимаешь, для украинского государства это означало начало войны с Советской Россией, и нужны были сообщники. Это надо было решать с Антантой, прежде всего, с Францией и Великобританией. Последние были заинтересованы в самостоятельной Украине, как в определенном буфере от коммунистической России.

— Знаю. Согласен. Но за любовь, тем более такой изысканной дамы, как Антанта, нужно платить! — Кумкин уже не скрывал своей осведомленности в сути вопроса, который развивал Петлюра.

— Изысканную даму, как ты говоришь, интересовала оплата и ранее предоставляемых услуг — кредитов и инвестиций в царской России.

— Да, да! Но предложенную даме желаемую половину долга царской России Украина банально оплатить не могла.

— Ты прекрасно понимаешь, что во время создания Версальского порядка в Европе только гетманская держава Скоропадского могло спасти украинскую государственность. Помощь Украине, в том числе в сотрудничестве с Антантой, могли предоставить только те, кто был заинтересован в продолжении существования Украинского государства с его частной собственностью и рыночными отношениями. Частные капиталы уже вырывались из Советской России, чтобы пустить в Украину свои корни… — Довольно! — Яков стукнул кулаком по столу.

Петлюра на мгновение обалдел: «Это что — допрашивает задержанный?». Но бывший эсер никак не реагировал на окаменевшего атамана, без колебаний забрав обладание ситуацией на себя. Он уже не желал останавливаться:

— Случилось то, что должно было случиться! И именно тогда, когда должно было! Что вы здесь себе придумали басни о райском кусочке на карте Европы? Не будет этого!

Якова несло.