Тайный орден

императора в многочисленных стычках с вечно недовольными саксонцами, и, когда

началась война с папством, Готфрид сразу же оказался в первых рядах имперского

войска. В 1080 году в битве под Моелсеном он сошелся лицом к лицу с королем

мятежников Рудольфом, утвержденным на престоле папой римским в пику Генриху, и

нанес Рудольфу в поединке смертельную рану, обратив, таким образом, войска

папских сторонников в бегство.

Но смерть Рудольфа не остановила войну. В самый разгар военных действий

Готфриду донесли, что мятежники во главе с графом Намурским вновь осаждают его

родовой замок Бульон. Получив это известие, со своими рыцарями Готфрид был

вынужден единственный раз покинуть армию своего сюзерена и поспешить на

выручку собственной семьи.

Проделав тяжелейший зимний переход через Альпы, отряды герцога подоспели

как раз вовремя, чтобы разбить войска графа Намурского: в осажденном замке Бульон

уже кончались припасы.

Летом Готфрид продолжил военную кампанию на стороне Генриха. Та война, как

и, наверное, война любая, была беспощадной, и в той войне Готфриду Бульонскому

пришлось поднять оружие против своей двоюродной тетки маркграфини Матильды

Тосканской, при дворе у которой три года, до тех пор, пока ему не исполнилось

четырнадцать лет, юный Готфрид когда-то служил пажем.

В 1084-м они с императором Генрихом, наконец, преодолели сопротивление

армии маркграфини Тосканской, вошли в Рим и изгнали папу. Правда, и это событие

не стало окончательной победой для императора, который, будучи не в силах простить

Григорию-седьмому своего унижения в Каноссе, добивался полного торжества над

понтификом.

Будучи в Риме, Генрих все-таки успел посадить на папский трон епископа

Равеннского Гвиберта, принявшего имя папы Климента-третьего, и короноваться

короной Священной Римской Империи из его рук. Но с юга Италии Григорий-седьмой

призвал себе на помощь грозных нормандских воителей, потомков викингов,

захвативших юг Италии и Сицилию. С их предводителем Робертом Гвискаром

(Хитрым) папа заранее заключил союз. Перед этими свирепыми потомками воителей

Севера армия императора оказалась бессильной, и даже лотарингцы Готфрида

Бульонского вынуждены были отступить.

Правда, папа несколько переусердствовал. Явившиеся в Рим по его зову,

норманны, прогнавшие антипапу Климента и императорские войска, предали заодно

разгрому и грабежу весь Рим. Теперь уже и возмущенное римское население

поднялось против понтифика, и папа Григорий вынужден был снова бежать к

норманнам за помощью. Но, не получив на этот раз от Роберта Гвискара ничего, кроме

гарантий безопасности своей персоны, понтифик через год умер в Салерно. Только

тогда император Генрих смог, наконец-то, перевести дух.

Избранный на юге Италии в 1086 году преемником Григория-седьмого,

смиренный папа Виктор-третий вернулся в хорошо укрепленный монастырь-замок

Монте-Кассино, где, правда, спустя несколько месяцев скоропостижно скончался.

Только через полгода после смерти Виктора-третьего, в 1088 году, под именем

Урбана-второго папой был избран некий Одон, епископ Остии, тоже, как и Григорий-

седьмой, выходец из аббатства Клюни и, как оказалось, достойный приемник

политики Гильденбрандта. И вскоре императору опять пришлось взяться за оружие. В

1090 году он снова двинул свои войска в Италию. Но Готфрид Бульонский в этом

походе уже не участвовал. Готфрид к тому времени сильно изменился.

Император Генрих-четвертый очень уважал доблесть своего верного вассала

Готфрида и всячески превозносил его на словах, на деле же, многие годы, никак

особенно не оценивая его заслуги. Только в 1089 году, через тринадцать лет после

смерти своего бездетного дяди, Готфрид, наконец, получил из рук императора

герцогскую корону, оставаясь до этого момента маркграфом антверпенским, и то

только благодаря наследованию титула от отца. Но и теперь герцогская корона была

дана ему не в собственное владение, а лишь на правах бенефиции[28]. Император

Генрих-четвертый был жаден.

Сразу же после коронации Готфрид вернулся из Ахена в родной замок и застал

свою матушку тяжело больной. «Вряд ли она поправится, это неизлечимая болезнь»

— говорили ему постоянно кормящиеся в замке странствующие монахи и лекари-

шарлатаны. Не жалея золота, Готфрид немедленно послал за лучшими врачами

Европы. Приехал даже сам придворный целитель императора далекой Византии

глубоко образованный старый грек, знающий девять языков и изучивший от корки до

корки сотни инкунабул[29] по медицине, но помочь больной не смог и он.

Больная, между тем, все слабела. Наступил день, когда она даже не смогла

приподнять голову, чтобы выпить очередной лечебный отвар. Ида Бульонская

умирала, она впала в забытье и два дня уже лежала неподвижно, почти не

обнаруживая признаков жизни.

Мрачная атмосфера царила в замке. Готфрид и его младший брат Балдуин по

очереди дежурили у постели больной. С каждым днем надежда на выздоровление

матери таяла, и Готфрид не находил себе места, предчувствуя скорую смерть самого

близкого человека. Он простаивал часами перед иконами и молился, но молитвы его