Тайный покупатель

Охренеть, пардон муа мой французский, он считает, что руководство рестораном – профессия. Повар – вот профессия, каллиграфия – аналогично, ремонт аппаратуры то же. Филология, например древнерусская, − знание. Педагогика – симбиоз знания и профессии. Торгашество – моё последнее занятие, ну не профессия, но всё-таки мы посредники, мостик между производителем и потребителем. А руководство – ни разу не профессия. Везде начальство навалом. На одного работника семеро с ложкой повсюду. Руководители хреновы, тупые и ограниченные бульдоги, балаболы, вышибалы и прочее. Предпринимательство, я так считаю, ни разу не профессия, ведь ты делаешь не ради идеи, а ради обогащения, попутно обкрадывая тех, кто на тебя работает; я и финансистов за профессию не считаю, вот уж кто барыги, с торгашами даже рядом не стояли, финансовые потоки они, видишь ли контролируют. Профессия – это что-то честное и нужное. Ресторан тоже нужен, и банки нужны, но всё там что называется строится на сверхприбылях и пиаре. Пиар равно обман. Не знаю, как точнее выразить. Даже Староверов со скрипторием не только предприниматель, он заряжен идеей, он маньяк идеи, вот и воплотил. То, что сбыт наладил – не самое важное лично для него. Для него важно именно дело, ну и торговля, как возможность это дело осуществить, у него сначала была идея, а не так: посмотрим-посмотрим, где можно больше урвать. В общем, не люблю я хозяев, они все безрукие и безмозглые. Хваткие, сдачи дают, в порошок сотрут – вот и всё их преимущество перед другими, бульдоги. Я вспомнил сытое лоснящееся лицо Жорыча и ещё раз сказал себе: нет. Нет, нет и нет! Срочно переехать к Тоне, жениться и попробовать поступить в аспирантуру не в своём универе. Не получится – найду работу, не проблема. Или всё-таки остаться у Жорыча? Почему он такой настырный? С другой стороны – знакомый, и Савва – приятель по школе. Ответил уклончиво:

− Я вам не подхожу.

− Почему ты так считаешь, Антоний?

− Я вас подвёл.

− Чем же? – он выказал якобы удивление.

− Ни одного поста за месяц так и не написал.

− Ерунда. Посты появляются. Ты не заметил?

− Заметил, − наврал я. – Но я про своё обещание.

− И как тебе наш новый рерайтер?

− Очень интересно пишет, − снова наврал я.

− Савва как раз с Кипра вернулся. Или с Крита – всё время путаю острова. Савва обрадовался, что я с тобой встретился. Приходи вечером, поговорим втроём. Осень, Антоний, время надежд. – Почему он говорит, что встретился со мной, когда это я сам пришёл в «Мужики» тем трагическим для меня утром?

− Когда зайти? – я решил поболтать с Саввой, узнать, как у него дела, всё-таки сидели за одной партой, решил поблагодарить и отказаться. И уехать в Москву к Тоне.

− Да сейчас и приезжай. Понедельник – это наш с тобой день. Три недели назад встретились, помнишь?

− Конечно, Николай Георгиевич! Еду. – Пусть так, пусть сейчас. Откажусь и всё.

− Да, да! Седлай свой борд, сынок.

«Сынок» − меня передёрнуло от такого обращения. Но надо видеть и знать Жорыча – он такой свойский мужик. Он − лицо заведения. На эмблеме ресторана – его мордатое лицо, схематичное, приукрашенное, но всё-таки.

Пока катил, думал: ого! Савва отдыхает на Крите. На Кипре-то все подряд, а на Крите – впервые слышу. Меня удивляли такие поездки, моя дальняя тётя, любительница турецких курортов, троюродная сестра мамы, умерла от рака – врачи сказали, что под солнцем произошло перерождение, солнце включило какие-то процессы… Ох уж эти поездки к морю. Меня совсем не тянуло никуда. Жир можно и на нашем озере потопить, у нас прекрасное озеро, жаль, что дамба временная. Люди тратят последние деньги на летний отдых, влезают в кредиты… Я удивлялся людям: наверное все, как и я, убегают от себя…

Убегаешь от себя – сказала мне не так давно Тоня. Приблизительно в том же духе выразился и Староверов. Тоня… Я о ней невыносимо скучал, сознание, что она далеко, убивало. Пока ехал до ресторана, решил сегодня же сделать Тоне предложение, и бабушке её позвоню, попрошу руки как старомодный дебил. Я не понимал, почему все парни так боятся этого, ну не все, а девяносто процентов. Наверное, им никогда не попадалась их-тоня. Мне никто не нужен, кроме Тони. Она быстрая, резкая хозяйственная, она цепкая; Тоня работоспособна, открыта к знанию, в отличие, например, от Дана или его Лизы − им хорошо вот так вот изо дня в день однообразно тусить, по выходным фильмец глупый посмотреть, их не убивает, что предыдущий день будет похож на последующий, их это усыпляет. Уеду. Перееду к Тоне. Сбегу.

Мама в Италии подцепила себе жениха. Вечерами напролёт залипала в телефоне, просиживала по два часа за компьютером, читая паблики «Русские в Италии» и так далее. Она записалась в посольство на приём, она собиралась уезжать, бросать работу и меня. Но меня она обещала позже пригласить и постараться, чтобы я осел в Италии вслед за ней – что непросто.