Тайный покупатель

Данёк во дворе радостно встретил меня, он как раз садился в машину. Объявил, что всегда за полночь ездит в магазин за продуктами, днём-то он работает, а мама у него не выходит из дома, у неё какая-то болезнь, что-то типа депрессии… Я сел к нему в машину и всё рассказал, мы зашли в супермаркет, Дан купил упаковку пива, я же просто за компанию закуску на завтрак. От общения протрезвел.

Лифт не работал. Отяжелевший от пива и усталости, еле дотащился до своего пятого. Хорошо, что мама спала. Она встала рано утром – мама собиралась в отпуск в Италию, и раздумывала: заказать такси до аэропорта за бешеные деньги или ехать демократично, на электричке до Москвы. Там на метро, и на экспрессе. Я тоже встал позавтракать с ней за компанию.

− Я за такси, мам. Ты заслужила нормальное путешествие.

− Аварии? Говорят, байкеры безобразничают.

Байкеры в нашем городе возведены почти что в культ. У них было сообщество многочисленное, мигрировавшее по вектору миграции пивной палатки на Привокзальной площади в те времена, когда я ещё умел останавливать время, то есть был совсем маленьким. Из-за серьёзного конфликта, трагедии, произошедшей практически на бытовой почвы, из погибшего байкера сделали буквально агнца, каждый год клали цветы к хилой часовенке в честь него, участвовали в мероприятих, сплотились и организовались. Первопричиной конечно была и фигура лидера – сейчас он в Москве и главный по всем байкерам страны, а начинал-то в том числе с нашего города. В общем этих мотоциклистов все боялись, бешеные мотоциклы и даже вёдра нагнетали священный ужас на ночных автолюбителей.

− Можно ехать в обход.

− Но, мам! Крюк-то двадцать километров! Подумать только, мам, кучка идиотов, человек двадцать деражт в страхе всю округу.

− Не округу, а тех, кто ездит ночью. − Она смотрела удивлённо на моё подпухшее лицо: − Что произошло?

Постепенно, смакуя кофе и хрустя жареным бородинским хлебушком с чесноком и семечками, я рассказал маме о произошедшем.

− Во мрази, – сказала мама, грубых слов доселе я от неё не слышал ни разу. – К нам в колледж тоже такие вот гадюсины пришли. А после − апелляции, решения по апелляции – молчок, и в день, когда списки на сайт вывесили – проверка, и экспертизу назначили. Везде теперь эти тайные клиенты.

− Но мама. У вас блатные реально учились. Все всегда жаловались.

− Учились, − кивнула мама. – И что?

− Ну нечестно.

− Нечестно, − согласилась мама.

− Ну вот и накрыли вашу шарашку. Ты-то деньги не брала.

− Не брала, − кивнула мама. – Но ты понимаешь, получилось на дознании, что я всех сдала. Меня спросили, как и что. Я призналась: мол подписывала, что говорили подписать, говорили и подписывала. Тогда спросили про деньги – брали? Я говорю – нет. А предлагали? Я отвечаю опять честно: нет, просто исполняла требования начальства. И тогда спрашивают: чьи конкретно требования выполняли? Мне пришлось ответить, чьи.

− Ну а как не ответить. Надзорным органам надо ж отвтечать.

− Не надзорным – уголовным органам!

− Ну да! А деньги тебе предлагали?

− Нет. Антон. В том то и дело − нет. Они сами там шуршали. Чужих не пускали. Ну как твой этот продажный декан со старыми автомобилями в гараже, Виктор Андреевич, кажется…

− Виктор Александрович!

− Да. Но у него такая, мам, крыша, до него не доберутся. Наш универ – это не наш Мирошевский худколледж.

− Я, когда сняли директора и там ещё кое-кого, поняла, кто брал. Брали-то двое или трое, а подписей то шесть в каждой графе протокола. И на суде неудобно. Как будто я подставила.

− А был суд? Ты не говорила.

− Был, Антоний. Ты тогда учился. Я не стала тебя беспокоить, рассказывать. И, ты знаешь, у нас в Мирошеве оказывается есть частный детектив, агентство у него, он на суде выступал. Противный такой, лысый. Его случайно не было, когда пришли тайники?

− Нет. Лысых не было. Были статисты, двое задрипезных парней.

− Задрипезных… Всё Староверова забыть не можешь? – улыбнулась мама.

− А ты?

− Я его до смерти не забуду. Не напоминай мне о нём.

− Ну тогда про колледж. Но теперь-то честно, у вас мама?

− Честно, Антоний, теперь честно.

− Почему так грустно отвечаешь?

− Потому что подставили людей эти подставные абитуриенты, а на суде я отдувалась и правду говорила, говорю же: вроде получается, что сдала, приобщили к делу мои показания, но тайных, подставных абитур, не было на суде. А я была.

− Согласен. Не по-людски. Староверов мне сказал, что он меня тоже протащил с эссе на внутренних.

− Да где сейчас справедливость? – мама очень расстроилась из-за моего рассказа. − Как-то работал колледж, кто очень хотел, на второй год поступал. Вот смотри. Вы в вашем салоне никому ничего плохого не делали, а вас провоцируют на конфликт.

− Ну так – конкуренты. Мы поднимаемся, они опускаться не хотят. Вот и привлекают стукачей.

− Высокопрофессиональных стукачей.

− Мама! С каких это пор стукачество стало профессией?

− Лет пять уж как, если не больше, − мама смотрела на меня удивлённо. – Ты разве не читал вакансии?

− А зачем?

− Ну когда работу искал? Три года назад.

− Нет, то есть да. Тогда читал.

− Ну и не видел?

− Не помню.

− А ты почитай.