Тайный ребенок для безжалостного дона (ЛП)

— Елена, я гарантирую, что твой темп не заставит Романа прибыть сюда быстрее.

— Я бы предпочла, чтобы он вообще не приходил, — говорю я.

Она бросает на меня неодобрительный взгляд.

— Ты должна сказать ему. Лучше поздно, чем никогда. А это уже крайне поздно.

Я стону, садясь рядом с ней. Кэсси шевелится на руках, прежде чем снова заснуть. Для трехмесячного ребенка она спит довольно хорошо, и я этому очень рада. Мы наняли няню в первый месяц после ее рождения, потому что мы с Киарой бегали повсюду, пытаясь подготовить все к нашему переезду в Нью-Йорк. Няня не могла перестать говорить о том, какая она сладкая малышка. Конечно, она еще не начала спать по ночам, но почти не плачет и ест без особой суеты.

Когда я пытаюсь отобрать ее у Киары, она качает головой, уходя вне досягаемости.

— Э-э-э, я собираюсь пойти и взять бутылочку и одеяло, чтобы укутать ее. Нам тоже нужно уйти сейчас, чтобы нас не было здесь, когда придет Роман, — говорит она.

Мы оба решили, что будет лучше, если она возьмет Кэсси на прогулку, пока я поговорю с Романом. Она не заходит слишком далеко, чтобы вернуть ребенка, как только я закончу вводить Романа в курс дела.

— Или тебе нужно, чтобы мы были здесь с тобой?

Я не сразу отвечаю. На каком-то уровне мне, возможно, было бы неплохо поговорить с ним наедине, но на каком-то другом…

— Я имею в виду, что, если было бы неплохо иметь между нами буфер?

Она пристально смотрит на меня.

— Если ты хочешь, чтобы я осталась, я останусь.

— Нет, — я качаю головой. — Мне следует поговорить с ним наедине. Я знаю, что он разозлится, и это справедливо, но он не собирается меня убивать. Плюс, если что-то пойдет не так, я не хочу, чтобы мой ребенок был здесь.

— Роман может быть страшным, но он не монстр, — кивает Киара.

Я фыркаю.

— На самом деле он такой. Возможно, мне следует попросить его снять все свое оружие, прежде чем войти.

Я лишь полушучу. Киара должна увидеть беспокойство на моем лице, прежде чем наклониться ближе и положить руку мне на бедро.

— Ты справишься, Елена. Ты самый сильный человек, которого я знаю. Доказательство Кэсси, что ты можешь сделать все, к чему пожелаешь. Ты почти в конце своего пути, любимая. Теперь все, что тебе нужно сделать, это сказать ее отцу правду. Вместе вы двое решите, как разговаривать с остальными членами семьи.

Мое сердце колотится при этих словах, еще один разговор, которого я совершенно не хочу вести. Очень осторожно Киара поднимается на ноги и направляется в спальню. Кэсси выглядит такой крошечной в ее руках, что у меня болит сердце. Она такая невинная, иногда больно на нее смотреть.

Когда Киара возвращается через несколько минут, на ней поверх одежды накинуто пальто. Я встаю и смотрю на крошечного ребенка, запеленутого в одеяла. Она до сих пор так мирно спит. Я кладу руку на ее мягкую щеку, чувствуя, как у меня болит сердце.

— Ты думаешь, я поступила правильно, Ки? Скрывать свою беременность и рождение Кэсси? Что, если это непростительно? — спрашиваю я, нервничая.

— Нет ничего непростительного, — твердо заявляет Киара. — Всем потребуется некоторое время, чтобы смириться с этим, но в конечном итоге они это сделают. Вот увидишь.

Она уходит вместе с Кэсси, и следующие двадцать минут я провожу в тишине, ожидая прибытия Романа. Он приезжает ровно в 18:00. Когда я открываю дверь, на его лице появляется любопытное выражение.

— Елена, — дружелюбно здоровается он.

— Роман, — говорю я, мой голос звучит немного запыхавшимся. — Входи.

Я отодвигаюсь от дверного проема, предоставляя ему доступ в нашу квартиру. Я наблюдаю, как он замечает свое окружение, и пытаюсь увидеть дом его глазами. Стены сиреневого цвета и кремовая мебель. Учитывая, что мы переехали всего два дня назад, дом по большей части пуст, лишен чего-либо по-настоящему личного. Мы с Киарой позаботились о том, чтобы очистить гостиную от всего, что могло указывать на то, что в доме живет младенец.

Лицо Романа остается пустым. Я вытираю потную ладонь о платье и жестом приглашаю его сесть. Выражение его лица становится подозрительным.

— Ты ведешь себя странно, — говорит он. — Это тревожно.

— Определи странность?

— Ну, за последнюю минуту ты не пошутила и не сказала ничего слегка оскорбительного или раздражающего.

Ах. Он ожидал бы этого от меня.

— Я изменилась.

Он поднимает бровь. — Действительно? И что привело к этому… изменению?

— Не мог бы ты присесть и дать мне говорить? — спрашиваю я, слегка расстраиваясь.

Он ухмыляется, садясь на диван. Я делаю паузу, прежде чем сделать то же самое.

— Ты бы хотел что-нибудь? Вода? Сок?

Брови Романа взлетают вверх. — Теперь я знаю, что что-то не так. Ты в порядке? Что-то случилось в Англии? У тебя проблемы?

— Нет я не….Все в порядке.

— Тогда почему ты попросила меня прийти сюда?

— Ты знаешь, что этот разговор пошел бы быстрее, если бы ты просто позволил мне высказаться, — огрызаюсь я.