Тайный рыцарь

Под защитой замковых стен селились бедные немецкие рыцари и колонисты, которых крестоносцы привлекали невиданными свободами, льготами и главное — обширными бесхозными землями. Бесхозными, поскольку истинные хозяева лучших угодий Пруссии либо истреблялись, либо вытеснялись в леса и болота.

Колонисты быстро начинали чувствовать себя на отвоеванной территории как дома. Чувство это дальновидная орденская верхушка старалась всячески поддерживать и культивировать. Пришлые крестьяне, ремесленники и купцы не могли нарадоваться милости тевтонских магистров.

Так, согласно Кульмской жалованной грамоте 1233 года от рождества Христова немецкие переселенцы, осевшие возле замков Торно и Кульм, помимо земельных наделов и водных угодий, получили возможность содержать собственную дружину и самостоятельно выбирать судей. Тевтоны не особо обременяли покорных вассалов пошлинами, а, наоборот, всячески поощряли развитие ремесел и торговли. В результате купцы Прусской торговой Ганзы богатели изо дня в день. Множилось и благосостояние простых горожан, которые становились примером, достойным подражания для новых и новых волн колонистов из Германии. Медленно, но верно Пруссия онемечивалась. Да, собственно, не так-то уж и медленно.

Одинокие замки братства Святой Марии обрастали вассальными ленами и земельными наделами переселенцев. Вокруг тевтонских укреплений возводились городские стены, и сковырнуть крестоносцев с чужой земли с каждым годом становилось все труднее. Иногда остатки прусских племен, которые не желали признавать власть ордена, предпринимали такие попытки, но редко добивались успеха. Зато ответные карательные экспедиции тевтонов были поистине страшными: выжигались и вырезались целые селения, а слабенькие крепостцы непокорных разрушались до основания.

Впрочем, Кульмскую комтурию, где обосновались нынче высшие чины прусской ветви рыцарско-монашеского братства, уже давно никто не тревожил. Некому было. От некогда грозных и неустрашимых пемеденов, вармцев, нотангцев, бартцев и прочих коренных племен остались лишь кучки беженцев, вытесненные в дальние леса. Потому и чувствовали себя спокойно на правобережье Вислы и сами тевтоны, и их ожиревшие вассалы-горожане, и беспечные гости из дальних земель, съехавшиеся на турнирные бои. Потому и не остановил никто странную пару: рыцаря без герба и молодую красивую женщину, за которыми следовал статный, но измученный тяжелым переходом боевым конь.

Да и что тут было странного? Подумаешь, еще один обедневший вояка странствует в надежде поправить свое благосостояние. Герб, небось, скрывает из-за какого-нибудь дурацкого обета или не желая быть раньше времени узнанным заклятым врагом — с этими благородными господами всякое бывает. Ну, а то, что привез искатель приключений с собой попутчицу — тоже дело понятное. Какая-нибудь очередная дама сердца, а может быть — что еще более вероятно — подцепленная по пути шлюшка. Женщин легкого поведения вокруг ристалищных площадок вьется не меньше, чем прочего сброда. Даже благочестивым орденским братьям не под силу истребить эту заразу в своих богатых землях.

Рыцарь и его походная подруга недолго привлекали внимание ротозеев, мелких торговцев и воришек. Лишь до тех пор, пока безгербный воин не выменял свой кинжал хорошей немецкой работы на несколько лепешек с сыром у первого же разносчика.

А уж когда оба — и мужчина, и женщина со звериной жадностью набросились на пищу, интерес к ним у сторонних наблюдателей пропал вовсе. Беднота в железе! У рыцаря, который начал менять на жратву собственное оружие, ничем не разживешься. Пока, по крайней мере. Может быть, позже, когда этот оголодавший странствующий рубака добьется победы на ристалище и захватит достойную добычу… Известно ведь: на голодный желудок нередко совершаются такие подвиги, которые и не снились сытым бойцам.

Глава 32

Шум-гам, обрушившийся на них со всех сторон, мельтешение разношерстого народа, калейдоскоп ярких красок и пестрых одежд полностью выбили Бурцева из колеи. Такой давки и толкотни людей он не припоминал со времен Легницкого сражения. Но там можно и должно было прокладывать себе дорогу мечом, а тут…

Вся эта околотурнирная суета напоминала ему восточный базар. Такой же бардак для человека непосвященного. А он был непосвященным. Куда следует идти, что делать? Увы, опыта недоставало: до сих пор в настоящих турнирах бывшему омоновцу принимать участие как-то не доводилось. А палочный бой со Збыславом по законам Польской правды — не в счет.