Тайный Санта

Рыдая, Клодин распахнула дверь и вбежала в столовую. Генри сидел за обеденным столом и что-то чертил, допивая четвертый «Манхэттен». Он поднял на нее взгляд и выронил карандаш. Ее лицо было в крови. Правый глаз представлял собой театральную смесь розового и красного.

— О господи, что случилось?

— Джонатан Миллер, вот что! — выкрикнула она. Надо было как можно быстрее все правильно объяснить. — Я так много работала, чтобы это случилось. Для нас. И для него! Старалась объяснить ему, насколько ему будет лучше, если он продаст землю.

— Я знаю, знаю, — сказал он, вглядываясь в ее лицо. Она знала, что оно опухало у него на глазах. Она это чувствовала. Рана на голове кровоточила. Из носа сочилась сукровица. Она нашла салфетку и громко высморкалась. Взяв другую, промокнула рану.

Генри опрокинул в себя остаток коктейля. Достал из стакана кубик люда и попытался приложить его к голове Клодин, но она оттолкнула его руку. Она часто и тяжело дышала — пыталась восстановить контроль над собой. У нее кружилась голова. Хотя, стоп, кто из них качался? Она справится. Единственное, что ей оставалось, — перевести дыхание и продолжать.

— Я доехала до коттеджа и оставила машину перед домом. Как всегда. Вышла из машины. Рассчитывала на дружелюбный прием — я думала, он будет рад, что наконец принял решение. Я постучала. И он открыл дверь. Молодого рабочего не было дома. Сначала у меня было хорошее чувство.

Клодин зарыдала сильнее. Все это должно было подействовать на Генри, ведь она никогда не плакала. Когда он протянул руку, чтобы дотронуться до нее, Клодин отпрянула назад.

— Прости, — прошептала она.

Она сползла на пол и села, опершись спиной о диван, не в силах говорить. Только слегла ощупывала голову в разных местах, проверяя, нет ли других ран. Ей нужно было прийти в себя. Он тоже сел на пол. Рядом, молча. И терпеливо ждал, когда она наберется смелости продолжать. Прошло несколько минут, прежде чем Клодин снова заговорила. Она хотела подробно объяснить каждую минуту. Глядя на нее стеклянными глазами, Генри отхлебнул прямо из бутылки.

— Он выглядел по-другому…

Она остановилась. Еще одна салфетка. Снова высморкалась.

— Я думала, он собирается мне сказать: «Я подумал о том, что ты предлагаешь, я «за»! Прости, что думал так долго». Но он смотрел в пол, а когда он поднял взгляд… когда он поднял взгляд, он обозвал меня сукой и ударил по лицу. — Она повернулась к нему боком, чтобы он лучше рассмотрел. — Видишь отпечаток его руки?

Генри подвинулся, покачнувшись, распространяя вокруг запах виски. Она взяла салфетку и на этот раз разрешила ему осторожно прижать ее к своему виску.

— Нет отпечатка. А потом?

— Он снова меня ударил, и я отлетела к стене. Это было ужасно, мои губы… я закричала… закричала…

Он смотрел на нее не моргая.

— Я сама во всем виновата. Ты был прав. Надо было давно отказаться…

Он снова глотнул из бутылки.

— Вот скотина! Скотина, скотина, скотина, скотина…

— В общем, я убежала.

Слезы снова потекли по ее щекам.

— Еле добралась до двери, оттолкнула его и побежала. Никогда в жизни я так быстро не бегала. Я не оглядывалась. Завела машину и поехала сразу домой. — Ее била дрожь.

Его лицо передернуло, он сидел и все потирал руки, словно пытался развести огонь. А потом издал вопль, наполнивший комнату:

— Я звоню в полицию.

— Нет, мы не можем. Я думала об этом. Не надо. Пожалуйста. Полиция встанет на его сторону. Он скажет, что я зашла на его собственность и что он много раз прогонял меня. И если будет скандал, то нашей компании наступит конец еще до того, как мы успеем начать. Ты знаешь, что богатые клиенты, которые нам нужны, не любят драмы такого рода.

— Тогда я поеду туда, — сказал Генри. — Ему не сойдет это с рук.

Он попытался встать, но потерял равновесие и снова упал. Прошло несколько секунд, прежде чем он все-таки встал. Это было его обычное состояние поздним вечером. Как правило, к этому времени он как раз отключался в своем закутке. Встав на ноги, он схватил ключи от машины.

— Нет, Генри, — сказала Клодин. — Ты не можешь вести машину. Не хватало еще, чтобы ты попал в аварию.

— Хрен с ним, тогда я пойду пешком.

— Не смеши меня. Ты до завтра будешь туда идти. Пожалуйста. Останься здесь со мной. Оставь. Я получила урок. Мы найдем другую землю.

— Клодин, пешком или нет, но я вернусь туда сегодня!

Она поняла, что он говорил серьезно.

— Хорошо, — согласилась она. — Я тебя отвезу. Но я останусь в машине. Я не хочу больше видеть этого человека. Никогда.

— Тебе не придется, — сказал он, подхватил бутылку и направился к двери.

Генри

Он проснулся, ничего не помня о том, как попал в постель накануне вечером. Но он лежал в кровати. Генри разлепил пересохшие губы. Во рту было сухо. Знакомый звон в ушах. Чувство благодарности охватило его, когда он увидел прохладную синеву одеяла, и он натянул его на голову. Его кокон. Уютная прохлада наволочки на щеке. Он повернулся посмотреть, рядом ли Клодин.

Ее не было.

Выдрав себя из кровати, он дотащился до кухни. Она сидела, прислонившись к раковине, раскрытая газета лежала у нее на лице.