Тайный шифр художника

Пока такси мчало меня по предутренней Москве из Коптево домой, на Профсоюзную, я обдумывал, что и как расскажу Вике. И пришел к выводу, что лучше всего будет сказать «правду, еще раз правду и ничего, кроме правды». В конце концов, я собирался… ну хорошо, пусть не собирался, пусть хотел, мечтал, грезил общаться с ней долго, может быть, даже всю жизнь. А такое, по моему мнению, возможно, только если будешь с этим человеком откровенен. Пусть даже моя честность приведет к тому, что следующая наша встреча с Викой станет последней.

Глава 2. Новый заказ

– Грек! – Вика, похоже, даже обрадовалась, услышав в трубке мой голос. – Как хорошо, что вы появились. Я хотела сама вам позвонить, но вы не оставили номера.

И правда, как же это я так облажался?..

– Вы у меня книгу забыли, – продолжала она. – Брошюру этого противного Маньковского.

Конечно, я предпочел бы, чтоб Вика захотела позвонить мне по какой-то другой причине. Но все равно сам факт был приятен.

– Мне эта книга на фиг не сдалась, можете ее выбросить, – отвечал я. – Но встретиться нам с вами обязательно нужно.

– Есть новости от заказчика? – снова обрадовалась Вика.

– Не совсем, – смутился я. – Но обсудить кое-что нужно.

Встречу Вика снова назначила утром, но на этот раз не у себя дома, а в центре, у «Макдональдса». Выйдя из метро «Пушкинская» раньше оговоренного времени, я купил у симпатичной бабульки букетик нарциссов и занял очередь в «Макдональдс». Когда Вика подошла и отыскала меня, я был уже в середине «хвоста».

– Знаете, хорошо, что мы решили пойти сюда, – сказала она, с благодарностью приняв цветы. – А то, стыдно сказать, я еще ни разу тут не была, хотя и работаю рядом.

– Слышал, что скоро откроют еще один «Макдональдс», на Арбате, кажется, – поделился я.

– Хорошо бы. Тогда, может, тут народу будет поменьше…

После очереди на вход мы отстояли еще длинную очередь в кассу. Заметив, что удобный столик у окна вот-вот освободится, я отправил Вику занять место и вскоре подошел к ней с подносом, доверху нагруженным гамбургерами, жареной картошкой, мороженым и кока-колой. Серьезный разговор пришлось несколько отложить – в кафе было слишком шумно и слишком людно, но мне это оказалось только на руку. За едой мы с Викой непринужденно болтали о том о сем, делились впечатлениями от американской кухни, обсуждали работу Вики в театре и мою в архиве. Узнав, чем я занимаюсь, Вика, как ни странно, вместо того чтоб взглянуть на меня с понятным пренебрежением («фи, архивариус…»), наоборот, заметила:

– Какая интересная у вас, должно быть, работа!

– По большей части рутина, – засмущался я. – Перевод старых документов на современные носители информации…

– А по-моему, это здорово, – совершенно искренне ответила она. – Старые документы… В них же наверняка столько любопытного! История, отраженная в событиях, в человеческих судьбах…

У нее даже глаза загорелись, честное слово! Хотя, надо сказать, меня ее реакция удивила: нет, сам-то я всегда понимал, насколько это интересно, спасибо Антону Захарычу, светлая ему память, но все-таки как-то всегда стеснялся своей работы. А тут вдруг под восхищенным взглядом Вики даже гордость какую-то почувствовал за то, что делаю.

Опустошив, наконец, все бумажные коробочки и стаканчики, мы вышли из кафе. К счастью, погода располагала к прогулкам, и мы неторопливо направились вниз по Тверскому бульвару. Вика что-то говорила, улыбалась, прижимала к себе подаренные мною цветы, а я шагал рядом и не верил своему счастью. Я знал Вику чуть больше недели, видел ее третий (и, очень возможно, что и последний) раз, но уже относился к ней так, будто она была в моей жизни всегда. И сама жизнь, благодаря ей, словно приобрела некий отсутствовавший раньше смысл. Прямо не жизнь – а рама для портрета. Ее портрета…

– Так о чем вы хотели поговорить со мной? – напомнила Вика, и сердце у меня сразу рухнуло куда-то вниз, в направлении новеньких кроссовок.

– Видите ли, Вика… – Я решил начать издалека. – Мне тут случайно попалось фото еще одного портрета вашей мамы… Вернее, не совсем портрета… Необычного портрета, я хотел сказать. Особенного.

– Как это? – Ее и без того большие глаза широко распахнулись.

– Трудно объяснить. Это надо видеть.

– А фотографии у вас с собой?

– Да.

– Ну так покажите!

– Давайте присядем. – Я кивнул на свободную скамейку. И когда Вика послушно опустилась на нее, сразу же вытащил и продемонстрировал ей оба украденных из милицейского архива снимка.

– С ума сойти! – ахнула она, как следует рассмотрев фото. – Это просто чудо какое-то! Как оптическая иллюзия. Только иллюзии, которые я видела, они все какие-то… Даже не знаю, как сказать, схематичные, что ли, упрощенные. А здесь настоящее произведение искусства, это даже по фотографии видно. Будто картина нарисована на стекле, а за ним скрывается другая – мамин портрет… Это ведь тот же самый художник, да? Мамин сокурсник Андрей… Андрей Зеленцов? У него очень узнаваемая манера… Скажите, а что с ним стало? Он жив? Где он теперь?