В докладной записке руководителя кинологической группы сержанта милиции Лапина говорилось, что собака не смогла начать работу по объективным обстоятельствам: повреждение картины было замечено около двенадцати часов дня, то есть через два часа после открытия выставки, к этому моменту ее посетило сто восемьдесят семь человек (данные из билетной кассы прилагаются). В переводе на понятный язык это означало, что картину резали ночью, а утром на выставку пришли толпы людей и любые следы, даже если они были, затоптали.
Далее следовал экспертный отчет, довольно, надо сказать, обширный. Из него следовало, что дактилоскопическая экспертиза выявила множество потожировых отпечатков пальцев разных людей как на раме картины, так и на местах возможного проникновения – ручках дверей запасных выходов (которые вообще не запирались, только прикрывались засовами, легко открываемыми снаружи), окон (находящихся примерно в том же состоянии) и так далее, и тому подобное. Сам характер повреждения картины, по мнению экспертов, с высокой степенью вероятности носил ритуальный характер – порезы образовывали фигуру, первоначально ошибочно принятую за пентаграмму. Альтернативное мнение высказал один из привлеченных экспертов, профессор Академии художеств, заявивший, что порезы образуют не пентаграмму, а схематическое изображение витрувианского человека Леонардо да Винчи.
Прочитав этот абзац, я прервался, поднял взгляд от машинописного листа и задумался. Где-то я видел, и совсем недавно, этот самый рисунок Леонардо… Вспомнил – в брошюре Маньковского! Этого, как он выражался, труда, описывающего его учение – довольно нелепую, на мой взгляд, попытку связать воедино искусство и оккультизм. И тут – снова витрувианский человек…
Перевернув страницу, я увидел два снимка – поврежденное полотно было сфотографировано с двух ракурсов. Порезы были заметны, но, в общем, разглядеть, что там за картина, не мешали. Она изображала знакомую, наверное, каждому москвичу церковь Николая Святителя в Толмачах, ту, что рядом с Третьяковкой. Причем художник смотрел на храм немного сверху – из окна второго или третьего этажа. Оконная рама была едва намечена, но на первом плане картины, сразу над нижней планкой рамы, на линии подоконника стояла ваза с тремя цветками – не то лилиями, не то тюльпанами. Цветы изображались тоже схематично – видимо, чтобы не отвлекать внимание от возвышающейся за окном церкви, – но контуры букета повторяли абрис здания. Примерно как на рублевской «Троице», где наклон головы и плеча ангела словно бы копируют форму горы на заднем плане.
И снова я вспомнил о Маньковском, о своем недавнем визите к нему, в его офис, расположенный в здании с видом именно на этот храм. Очередное совпадение? Что-то их становится слишком много…
На втором снимке ракурс съемки немного изменился. И не только ракурс. Чем дольше я вглядывался, тем больше мне казалось, что я вижу не только храм. Стоило поглядеть на фотографию чуть подольше, как церковь отодвинулась в глубь картины, затуманилась, превратилась в подобие фигурных накладных риз на старых иконах. И я увидел, что возле вазы с цветами стоит вполоборота и печально смотрит на меня Елена Короткова. Золотящийся в закатном солнце купол колокольни сливался с ее волосами, образуя своего рода нимб. И главное – он в самом деле золотился! На черно-белой фотографии! Этого, разумеется, не могло быть, но, когда я снял очки, черно-белый снимок обрел краски. Не яркие, нет, серый не превратился в оранжевый или бирюзовый, он остался серым, но – с ясно видимыми цветными оттенками. Тюльпаны, кстати, оказались темно-бордовыми. Стоило мне надеть очки – и изображение снова стало черно-белым. Мистика какая-то, честное слово!
И я впервые в жизни совершил настоящее преступление – похитил материалы из архива. Просто отколол обе фотографии от дела, успокаивая себя тем, что в эту папку все равно никто и никогда больше не заглянет, ибо никому она не нужна. Кроме меня… и, надеюсь, Виктории. Интересно, видела ли она этот портрет своей матери? Знает ли что-нибудь о его судьбе? А самое главное – подозревает ли, кто именно мог изуродовать картину, вырезав на ней схематичное изображение рисунка да Винчи?
Я уже почти не сомневался, что за вандализмом на выставке и уничтожением тел с татуировками стоят одни и те же люди. А возможно, даже один и тот же единственный человек. Ни его личность, ни его мотивы мне до сих пор не были понятны, но, признаться, занимали они меня сейчас гораздо меньше, чем Вика. Посещение милицейского архива в этот раз оказалось более чем урожайным, но самым главным результатом стало то, что теперь у меня появился повод встретиться с Викой.
Александр Сергеевич Королев , Андрей Владимирович Фёдоров , Иван Всеволодович Кошкин , Иван Кошкин , Коллектив авторов , Михаил Ларионович Михайлов
Фантастика / Приключения / Славянское фэнтези / Фэнтези / Былины, эпопея / Боевики / Детективы / Сказки народов мира / Исторические приключения