Тайный шифр художника

Пашка схватился за плечо и выронил ружье, которое моментально смял их же собственный бульдозер. А потом резко побледнел и картинно, как в кино, повис на двери бульдозера, перевесившись через окно из кабины наружу. Его братец, взревев, как бешеный слон, высунул из бульдозерного окна что-то покороче ружья (я решил, что это обрез – удивительно, как много деталей может вместиться в одно крохотное мгновение) и тоже пальнул в нашу сторону.

Руку чуть повыше локтя резко обожгло, она повисла беспомощной плетью, пальцы разжались, выронив «ТТ».

Расстояние между бульдозером и «бобиком», и так-то невеликое, стремительно сокращалось. Пашин братец принялся перезаряжать свое оружие – да, точно, обрез.

Я вцепился в руль, понимая, что поднять пистолет уже не успею. И уж тем более не сумею как следует выстрелить с левой руки. Я и первый-то раз попал, по-моему, исключительно чудом.

Выстрел!

Еще один! Еще, и еще, и еще… Совсем рядом, прямо над ухом, так, что я на некоторое время снова оглох.

Резко выпрямившись, я увидел – точно в замедленной съемке – как бульдозер, сминая поваленное дерево, сворачивает вправо. Его переднее стекло тоже разбито, и кабина пуста…

А Пашкин братец – черт его знает, как его звали – лежит в грязи возле кювета в обнимку со своим обрезом. Ну не совсем в обнимку – скорее поверх него…

Не знаю, сколько прошло – полсекунды, секунда, минута? – но замедленная съемка пошла вдруг с обычной скоростью. Бульдозер сполз с дороги, воткнулся в подвернувшееся дерево, поскреб гусеницами и заглох. И только после этого я повернулся, наконец, вбок и увидел Вику, с белым, как бумага, лицом и моим «ТТ» в руках… Она так удивленно глядела на зажатый в собственных руках пистолет, словно недоумевала, как он вообще мог тут оказаться. Я осторожно отобрал у нее оружие, и Вика, похоже, этого даже не заметила.

Надо было спешно валить отсюда. Кто знает, сколько еще у Лома детей и не сбегутся ли сейчас они все сюда с ним во главе? Но дорогу все еще преграждало упавшее дерево… И что делать? Бросить машину и убегать пешком?

– Грек, да ты же ранен! – испуганно проговорила Вика, наконец-то выйдя из ступора. – Тебя срочно нужно перевязать…

– Не сейчас, – отмахнулся я. – Ты сама-то цела?

– Кажется, да, – неуверенно пробормотала Вика. – А с теми… на дороге… что?

Мне и самому не давал покоя этот вопрос. И я не знал, что делать, честное слово. Выйти из машины и попытаться оказать помощь братьям? А вдруг они лишь притворяются ранеными и только и ждут, когда я к ним подойду, чтобы, скажем, пырнуть ножом? Попробовать уехать или хотя бы уйти и бросить их к чертовой матери? И что – пусть лежат тут и истекают кровью? Да, они стреляли в меня, хуже того, они угрожали Вике, они уроды, ублюдки и все такое… Но они все равно люди. И чем я буду лучше фон Бегерита, если брошу их умирать на дороге, как собак? Ответов на все эти вопросы у меня не было. И, в конце концов, утешало только одно: ни самого Лома, ни еще кого-либо из его помощников поблизости, видимо, не было. Иначе они давно бы уже примчались сюда.

В свете только что случившегося наша благородная идея пре-дупредить «последнего оставшегося в живых» изрядно поблекла. Ясно было, что вот уж кому-кому, а Лому наши предупреждения до одного места – он тут, на своей ферме, окопался прочно, как в бастионе. Возможно, защищался от односельчан, что, в принципе, было неудивительно – СМИ кишмя кишели историями о том, как соседи сжигали дома и хозяйства тех, кто имел наглость вылезти из грязи и начать зарабатывать своим трудом. Но я не исключал варианта, что боится Лом все же не односельчан, а именно того, кто рассправился с его сокамерниками… Ибо с чего этим придуркам втемяшилось стрелять в нас с Викой? Они что, на всех свежеприбывших с такими приветствиями кидаются? Да и сосну к обрушению явно заранее подготовили…

– Надо перевязать твою рану, – продолжала настаивать Вика.

– Да ладно, – попытался успокоить ее я. – Ничего ж особенного, царапина. Вскользь прошло, а куртка плотная. Видишь, пальцами шевелю, значит, кости, нервы, суставы и прочая начинка целы. Даже кровь почти остановилась. Хорошо бы, конечно, йодом залить, но это подождет.

– Я посмотрю, может, у деда тут аптечка есть, – Вика принялась обследовать кабину и таки действительно отыскала аптечку. Нельзя сказать, что Сергеич содержал ее в идеальном состоянии, но, по крайней мере, перекись водорода, йод и бинты там нашлись.

Осторожно стянув с меня куртку, Вика осмотрела рану и удовлетворенно заметила:

– Да, к счастью, вроде ничего серьезного. Просто порез, только глубокий…

После чего обработала рану и ловко наложила повязку. А потом открыла дверь «бобика».

– Ты что? – испугался я.