Таёжная кладовая. Сибирские сказы

Было похоже, что по дьявольскому логову резануло такой молнией, которая расхватила его стены на несколько частей и теперь болотная тяжесть доламывает всё остальное. Она сопит от натуги, стонет и охает, ползёт во все щели, ломает преграды и вот-вот поймает Саньку за голые пятки…

Покуда голопятая на крыльях ужаса взлетала вверх, она не соображала, что же творится на самом деле, а когда увидела болото в прежнем покое, тут и вспомнила, как ведьма говорила Шайтану, что земные нервы не вынесли бы голоса её однородцев.

Ах, вот она штука-то какая!

Это ж лысая нечисть из утробы своей поганой такую грозу выпустила. Решила её сразить наповал. Кого? Саньку? Выдергу?! Хотя понятно: где ведьме было знать, что Санькины голопятые ноги уже не раз и не два выносили хозяйку из неминуемой беды…

Санька замолчала, обернулась на ведьму, которая со ртом трубою взбегала на сходящиеся клинья настила, велела ей строго:

– Заткнись ты, полоротая!

Ведьма захлопнула свою трубу, да, знать, не по Санькиному велению. Ей, должно быть, самой надоела её сатанинская песня. Понятным это стало потому, что Явлена не остановилась на её приказ. Она прямиком, через сомкнутый настил, направилась до растерянной Саньки, полная намерения овладеть своим добром. На неё больше не действовали никакие сторонние веления. И в страшной улыбке чувствовалась полная уверенность, что неволя не грозит ей. Потому и наступала она неторопко, с ленцою победителя…

Затянула сатана своё удовольствие, перемедлила…

К той поре, как дошлепать ей до края настила да протянуть к Саньке длиннопалые руки, та уже успела всё для себя решить – будь что будет! И нет, чтобы попятиться от насильницы в кусты, Санька прыгнула вперёд, сшибла ведьму на площадку и… наугад, быстро-быстро, стала нажимать на самоцветы проклятого ошейника…

Ой, что тогда завязалось на болоте! Какая потеха поднялась!

Налетела на зыбуны чёртова свадьба! Ветрище! Грязища! Дождище! А темнища! А вместе с туманом закрутило над топью повыдерганные с корнями кусты, деревья… Да крики в темноте, да вой нестерпимый, да хрип… Господи!

Вот натворила девка беды!

Явлену оторвало от настила и уволокло куда-то в самую гущу, вцепиться не во что! И чует Санька – поднимает её над зыбунами…

Крутануло девку над болотом, дало в бок волною шального ветра, зацепило за что-то подолом, рвануло, дальше понесло, а там и шмякнуло о тряское место. Да, слава Богу, что срослый пласт моховины только сильно спружинил, но не продрался – выдюжил. Лишь полная люлька насочилась воды и окупнуло Саньку с головой.

Да это уже разве беда?

Утро-то не октябрьское – июльское. Остуды девка никакой не подхватила. Особенно-то даже и не заметила она своей купели – задивилась на то, что над нею голубеет бестуманное небо, а где-то рядком, в знакомых камышах, покрикивает суетливый зуёк. Вот он и комар-шкода – волчья порода, мухатый бес – штык наперевес…

Санька ловить его не стала – просто шлепка дала. Сама села в люльке своей, заулыбалась утру, как проснулась только. Глаза протерла… а колдовских гляделец-то на месте нет! Посеяла где-то в потехе.

Это уж никуда не годится!

Тогда Санька за юбку-то за свою – хвать. Но и запас её остался в былом. Это когда её, видать, оторвало от зацепки. Один только ошейник на ней холодит шею…

А ведь Кумани-то? Они же все на болоте остались! Кто скажет Саньке, что с ними натворила вся эта чертопляска? Да и как ей воротиться в деревню одной?

Санька тык, тык в камушки пальцем, а они не действуют. Вот беда! Девчоночка даже заплакала.

Только чего реветь-то? Её удача на слезу не клюет.

Поднялась. Из моховины выбралась на близкий болотный край. Взялась ожиной продираться до того места, где ночью за Шайтаном входила в зыбуны. Надо ещё оберегаться, чтобы кому из деревни на глаза не попасть. Поймают теперь – убьют! А тут, как на то зло, голоса впереди.

Затаилась Санька в колючках, ждёт.

А Шайтан-то её учуял!

На то ведь и собака.

Да как лай поднял. Да в аршин от земли прыгать давай! Да волчком, да волчком…

И Володей, и Андрона, и Никиток, и сама выручательница – пока дошли до дому, нахохотались все до седьмых колик…

Что ожерелье? Да пригодилось!

Камушки из него шибко пособили и Куманям в другое место переехать, и Свиридам, ими с собою взятым, хорошо дожить, и главное, Саньке – до неё уже никогда не смогли дотянуться дурные руки.

Память выдумки

От земли Адом

до земли Эдем
чёрной бурею
пронеслась беда.
То Горыныч-Змий
прилетел грозой
до заступницы
земли Эдема,
обережницы добродетели —
до Югоны-свет
раскрасавицы…

Чудеса многолюдья сторонятся, потому случаются в основном с теми, кто одинок да склонен перебиваться в жизни выдумкой. Мечта, ежели она здравая, она всё знает. Она ведь до появления хозяина своего на свет успевает облететь весь мир, всё оглядеть и всё запомнить.