Тайрин

Они засмеялись. А Тайрин вспомнила свой недавний разговор с Тинбо. «Ты должна сказать ему». Наверное, должна. Интересно, попросит ли Лайпс о первом поцелуе?

– Как по мне, главное, чтобы никто не украл твой первый поцелуй, остальное не страшно, – заметила Бьёке.

– Да, хуже украденного первого поцелуя ничего нет, – согласилась Аута. – Представляете, некоторые мальчишки так и делают. Подбегают на улице и целуют! Вот ужас-то, да?

– Так делают только те, кому никто из нормальных девчонок никогда не разрешит себя поцеловать! – отрезала Бьёке.

Аута пришла в восторг. Она гладила подаренный ей самодельный альбом, перебирала пузырьки с красками и кисточки и шептала:

– Девочки, вас ведь убьют, если узнают, девочки…

Тайрин и Бьёке смеялись.

А потом пришел Лайпс с Саро и Микасом. Лайпс подозвал Тинбо, они о чем-то пошептались и вручили Ауте свой подарок. Это был роскошный альбом в кожаной обложке, с крохотным, но настоящим замочком и ключиком, с шелковой на ощупь белоснежной бумагой.

Пока Аута в немом восхищении гладила его страницы, обнимала Тинбо и чуть ли не плакала от счастья, Тайрин подошла к Лайпсу.

– Где вы его взяли?

Лайпс улыбнулся.

– Тинбо рассказал, как Аута страдает без рисовальных принадлежностей, и вот… – Он сделал широкий жест, демонстрируя Тайрин счастливую Ауту и сияющего Тинбо. – На что только не пойдешь ради влюбленного друга.

– Но мы обошли всю Рилу и не нашли ничегошеньки! Ни одного альбома даже из самой дешевой бумаги! Где ты его взял?

– Попросил отца Челисы привезти из столицы, – пожал плечами Лайпс.

Тайрин кивнула, улыбнулась через силу и отошла. Они с Бьёке целый месяц рисковали, они воровали, прятались, дрожали от страха и собственной дерзости, а потом, как смогли, сшили неровные листы в подобие альбома. А он! Он просто попросил… Просто попросил отца Челисы.

– Почему ты сердишься? – спросил Лайпс и взял ее за руку, переплетя свои пальцы с ее пальцами.

Тайрин помолчала. Он никогда не поймет.

– Знаешь, – сказала Тайрин, глотая горький ком в горле, – Аута страдает вовсе не без рисовальных принадлежностей. Она страдает, потому что вы запрещаете ей рисовать то, что ей хочется, и она растрачивает свой дар на перерисовку чужих дурацких картинок.

– Лично я ничего ей не запрещаю.

– Ты понял, о чем я.

– Нет!

– Ну и не надо! – крикнула Тайрин, и все смолкли, повернулись к ней.

Краем глаза она заметила, как Лайпс снова улыбнулся, будто говоря: не пойму, чего она взбесилась, наверное, от зависти, ладно, попрошу привезти еще один такой же.

Тайрин вырвала руку и вышла в сад. Крохотный садик семьи Марофа сумел вместить в себя две грядки с пряными травами, пеструю цветочную клумбу, несколько вишен и яблонь, кусты кизила и малины. Тайрин села на скамейку между двумя яблонями и уставилась в темноту. «Это бессмысленно. Он никогда не поймет меня, мою семью, то, чем мы живем. Мы слишком разные. Он никогда не сможет полюбить Хофоларию во мне. Ему нужно, чтобы я стала книжником, одной из них. Зато я могла бы больше не скрывать, что умею читать, – снова и снова с тоской думала она. – Я смогла бы научить читать наших детей. И ведь я же люблю его, я правда люблю! Мне нравится смотреть на него, нравится, когда он на меня смотрит и когда он ко мне прикасается. Но… но все, что он говорит, выводит меня из себя. И его шутки. И то, что он может попросить отца Челисы привезти ему из столицы что угодно».

– Вот ты где.

Лайпс сел рядом с Тайрин на скамейку, и она невольно отодвинулась. Но он притянул ее к себе.

– Я люблю тебя, Тари.

«Я не Тари. Я – Тайрин. Рыжая белка, прыгающая по ветвям». Она затихла в кольце сильных рук Лайпса и не хотела его размыкать.

– Ты противоречивая, как огонь. Тебя невозможно разгадать.

– И не надо, Лайпс.

Он взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы.

Осенняя ночь вокруг них плыла, как темная вода с золотыми рыбками-листьями. У Лайпса были теплые губы. Крепкие руки. Сияющие глаза.

– Это был мой первый поцелуй, – проговорила Тайрин.

– Мой тоже.

– Ты должен был спросить.

Он улыбнулся. Он знал, что у нее не хватит воли противостоять ему. Он – ее двуфь. Они продолжали сидеть обнявшись, и мысли текли в голове Тайрин медленно и в разные стороны. Поцеловал Тинбо Ауту? Позволила ли она ему? Если Лайпс поцеловал ее вот так, то сбудется ли примета? Но ей же хорошо сейчас, она любит его, конечно, любит. Как жаль только, что чары исчезают, когда их миры сталкиваются друг с другом.

Часть вторая Тайрин читает

– Мне казалось, ты терпеть не можешь всякие книжки!

– Не люблю. Они могут смотреть тебе прямо в глаза и нагло врать.

Терри Пратчетт. Маскарад

Иногда Йоршу казалось, что в книгах было написано

обо всем на свете, но все наоборот.

Сильвана де Мари. Последний орк