Тают снега

У Таси была давняя спасительная привычка: в трудные минуты читать что подвернется на глаза и складывать буквы попарно. Пока директор лепетал торопливо и бессвязно, она успела пробежать заголовки газет, лежавших на столе, и несколько справиться с собой.

- Хорошо, если вы так и будете думать, что здесь простое совпадение фамилий, - голос ее начал пресекаться, и директор перебил ее, изо всех сил стараясь убрать с лица натянутую улыбку:

- Я ведь... Все же интересно, как ты в нашу эмтээс попала... я думал... все-таки... ты вот на агронома выучилась? Специальность... Ничего, нужная специальность. Нам вот нужны агрономы...

Было до странности неловко смотреть, как этот немного грузный, по виду степенный человек с открытым лицом заикается, не зная, что говорить. Должно быть, смятение, в котором потонули и его обычное добродушие, и прямота, помогли Тасе совсем преодолеть растерянность. Она заставила себя говорить почти твердо:

- Попрошу скорее проделать все формальности и направить в колхоз, бежать мне действительно не следует. Есть на свете такое, от чего, по-видимому, не убежишь.

Директор сидел не поднимая глаз. Деловой тон Таси подействовал на него. И все-таки по вздрагивающему веку, по этому беспрерывному прыганью изувеченной руки можно было догадаться, что творится в его душе. После продолжительного молчания он прямо взглянул на нее.

- Я конечно, не имею права советовать вам, тем более учить, но это касается в большей мере вас, чем меня. Вы не думаете, что нам будет не совсем... э-э...удобно в одной эмтээс... может быть, стоит подумать о переназначении. Я бы мог в соседнюю...

- Не заботьтесь о моих удобствах, - перебила его Тася и, презрительно усмехнувшись, добавила: - Поскольку назначение сделано, я менять его не собираюсь. Хватит с меня. - Она покусала губу и закончила: - О своем благополучии не беспокойтесь, я не мстительная...

- Да не в этом дело, - поморщился директор. - Ваше право судить обо мне как угодно и поступать со мной как вам заблагорассудится. Но, концы-концов, я сейчас меньше всего думаю о своей персоне.

- Я приехала работать, у меня ребенок, - повышая голос, отрубила Тася, будто не слыша его слов. - Будьте добры определить меня на место, большего я не требую.

- Это ваш мальчик там, в приемной?

- Мой.

- Замуж выходили?

- Где уж нам уж выйти замуж! - нервно, с глухой болью рассмеялась Тася. - Без замужа сумела, своим умом дошла...

- Вы очень изменились, погрубели...

- Разве? Удивительно! Как это я умудрилась огрубеть?! - опять рассмеялась Тася, и в голосе ее зазвенели слезы. И, снова резко перескочив с дурашливого тона на серьезный, точно размышляя вслух, выдохнула: - Да-а, глупенькой, беззаботной девочки на свете уже нет. Она умерла восемь лет назад, восемь лет! - Тася покачала головой и снова закусила губу, чтобы не разреветься.

Директор снова полез за папироской и, громко кашлянув, взял в руки ее диплом.

- В Лысогорске учились?

-Да.

- Каким образом туда попали?

- Долго рассказывать.

- Угу... Ну вот что: завтра поедете в колхоз "Уральский партизан". Колхоз крупный, работы много. Тяжелый колхоз. Но больше никуда направить не могу. Везде агрономы уже есть. - Директор помолчал и прибавил, уткнувшись взглядом в стол: - Не подумайте, будто я нарочно туда спроваживаю.

- Далеко колхоз?

- Нет, в двух километрах.

- Тогда я постараюсь сегодня же уйти туда. Попрошу дать команду, чтобы без задержек оформили. И денег дали, аванс, что ли. Мы поиздержались в пути.

- Сегодня так сегодня, - виновато буркнул директор, - только у нас транспорт в разъездах, подождали бы... - Он замолк на полуслове и больше не заговаривал.

"Это самое подходящее время, чтобы уйти", - подумала Тася и поднялась. Уже от дверей она обернулась:

- Скажите, Николай Дементьевич, вы в партию вступили?

Директора так и передернуло.

- Вступил, - глухо промолвил он и испуганно ждал еще чего-то. "Вот оно, начинается!" - холодея, подумал он, но Тася больше ничего не спросила, а, бросив на ходу что-то похожее на "всего доброго", вышла в приемную.

Сережи там не оказалось. Тася отыскала его в красном уголке, принесла сюда чемодан и достала мальчику бутерброд.

- А ты? - спросил он у матери.

- Я? Я не хочу, Сережик... сыта. - И мальчику показалось, что она вот-вот заревет. Тогда он решительно сунул ей бутерброд обратно и заявил:

- Не буду я один есть.

Пришлось Тасе отломить кусочек и жевать, жевать хлеб, который сразу стал тугим и горьким. В горле стоял твердый, как железо, комок, и она никак не могла проглотить хлеб.

Часа через три Тася Голубева с Сережкой вышли из конторы МТС. Они направились вдоль берега реки Кременной к деревне Корзиновке, где находилось правление колхоза "Уральский партизан".