Так близко к горизонту

Десятилетним ребёнком его вырвали из привычной жизни, только для того, чтобы бить и насиловать. Он видел, как убили его собаку. Несколько лет отец бил его и заставлял делать то, чего он сам хотел, и в конце концов в пятнадцать лет он оказался в приюте. Теперь его отец сидел в тюрьме, тётя жила в Америке, а мать сошла с ума и совершенно им не интересовалась. В семнадцать лет, когда он был совершенно одинок, ему по телефону сказали, что он смертельно болен. Даже вину за выкидыш матери родители попытались возложить на него.

Вдали от родины и друзей, травмированный и растерянный, в двадцать два года он потерял свою лучшую подругу, которая была для него якорем. Он не мог этого перенести. Не то чтобы Дэнни нуждался в Кристине. Скорее, она нуждалась в нём. Это будило в нём импульс, мотивацию как-то бороться с несправедливостью жизни. Пусть он не может спасти свою собственную жизнь, но он хотя бы мог спасти чужую и идентифицировать себя с ней. Но теперь Кристины больше не было.

Чтобы совсем не пасть духом, ему нужно было найти новый смысл в жизни. Поэтому мы и строили планы на будущее.

Я очень надеялась, что когда-нибудь он преодолеет эту потерю, и спрашивала себя, сколько боли сможет выдержать человек, не сломавшись при этом полностью.

Боль Дэнни в любом случае легко можно было бы разделить на десять человек с десятью разными жизнями, и для каждого было бы больше, чем достаточно.

Йорг уже ждал нас в квартире, когда мы вернулись. Он был в ужасе от того кавардака, который обнаружил.

– Почему ты не позвонила мне?

Я пожала плечами:

– Всё произошло очень быстро.

Йорг затолкал Дэнни в душ и принялся убирать осколки и разломанную мебель. Я пошла в душ к Дэнни, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед приёмом психолога.

– Теперь нам вдвоём нужно к слесарю душ, – мрачно сказал он, пока мы одевались. Я промолчала, потому что мне в голову не пришло ничего подходящего.

В дверь позвонили. Полиция. Почему они не оставят нас в покое?

– Я даю вам пять минут, – сказал Йорг двум полицейским. – На сегодня хватит. У нас скоро приём у психолога.

Он отвёл мужчин в столовую, и мы сидели посреди руин. Йорг продолжил уборку, а полицейские почти полчаса задавали одни и те же вопросы: с кем общалась Кристина, был ли кто-то, кто её не любил, и не могли бы мы описать дилера.

Дэнни с готовностью отвечал на все вопросы.

Сколько у него ещё будет получаться всё это делать? Казалось, будто ему в рану ткнули ножом и крутили им там.

Подозрение подтвердилось: Кристина была изнасилована. Полиция установила личность и искала мужчину, который дал ей героин с примесями. Но преднамеренное убийство они всё же исключали. Наркоманы очень часто умирали от токсической реакции. К тому же они не знали, укололся ли её клиент тем же веществом. Возможно, так и было, но его организм справился с ядом.

Наконец Йорг попросил полицейских уйти. Они обещали сообщить, когда узнают что-нибудь ещё.

Несколько дней после этого Йорг возил нас к психологу из приюта. Один за другим мы заходили в кабинет и получали возможность излить свою душу.

Вечерами мы вместе выносили обломки перед садом, чтобы их забрала мусоровозка. Дэнни и я занимались всем молча. Раньше он весело комментировал каждое своё дело, а теперь молчал целыми днями. Он заказал по каталогу новую мебель и заказал людям, которые её привезли, сразу собрать её. У него не было желания делать это самому. Всегда оптимистичный и радостный Дэнни, который был начинён жаждой действия и безумными идеями, сидел в гостиной у телевизора, пока другие люди собирали мебель. Это никак не укладывалось у меня в голове.

Я едва могла перенести эту перемену. Я снова желала видеть своего парня таким, каким я его знала. Больше всего мне хотелось трясти его так долго, пока он снова не станет нормальным. Но мне не удалось даже вытащить его из дома. Он сидел на диване и ждал. Я знала чего. Того, что полиция выяснит, кто изнасиловал Кристину и дал ей наркотики. Я тоже хотела, чтобы преступника схватили, но молилась богу, чтобы полиция сразу надёжно закрыла его под стражей, и Дэнни никогда не смог бы дотронуться до него пальцем. Втайне я даже мечтала, что преступник будет разорван на части, но панически боялась, что Дэнни попадёт в тюрьму. Как его отец.

Похороны были назначены на среду в начале апреля. Всё произошло несколько позже, чем обычно, потому что сначала нужно было закончить вскрытие.

– Я не пойду туда, – сказал Дэнни, когда мы узнали дату.

– Ты о чём? Конечно, ты пойдёшь.

– Нет, – решил он. – Мы с Тиной договаривались. Я никогда не хотел, чтобы она приходила на мои похороны, и она обещала, что исполнит это желание. Она хотела того же. Идти туда – неправильно.

Он долго молчал и думал о чём-то своём, как делал часто в последнее время.

– Я не люблю похороны, – продолжил он. – Они уже никому не помогут. Бессмысленно стоять у креста и рыдать. Я не хочу, чтобы ты приходила на мои, – Дэнни посмотрел на меня, попробовал удержать меня взглядом, загипнотизировать меня, как прежде, но быстро оставил эту затею.

– Тогда я пойду одна, – сказала я ему.

Он кивнул: