Так было. Бертильон 166

— Да, они хватали меня уже четыре раза, — гордо подтвердил торговец. — Ну и что? Пусть убьют, если хотят! Правда, у меня есть друзья в армии, но я никогда к ним не обращался. Никогда. Они вмешивались исключительно по собственному желанию. Но я не чувствую к ним никакой благодарности. Поверь. Я даже слышать не хочу о них! Когда власть будет в ваших руках, я буду служить там, куда меня пошлют. И без жалованья!

Гость попрощался, и Мартинес, проводив его до двери, запер ее на задвижку, потом подошел к девушке.

— Вернемся к нашим делам, — сказал он.

Она вытянула точеные ножки и вопросительно посмотрела на хозяина.

— Ну как? — нетерпеливо спросил тот. — Оживим роман или нет?

Девушка улыбнулась и опустила глаза.

— Мне не нравится короткая любовь, — ответила она шепотом.

— Мне тоже, — сказал Мартинес, поглаживая шею девушки. — Но я тебе ее и не предлагаю. Ты ведь знаешь, что я женат.

— Да.

— И я тебе уже говорил, что, хоть у нас и лет детей, я не могу развестись. У нее больное сердце, — продолжал он, все так же поглаживая шею секретарши. — Такой удар при ее здоровье… Все-таки мы уже пятнадцать лет вместе. Понимаешь?

— Да.

Сеньор Мартинес дрожащими руками взял ее под локти и заставил подняться со стула. Обнял тонкий, крепкий стан.

— Ты знаешь, что мои дела идут хорошо. — Он искал ее взгляда. — С сегодняшнего дня я предлагаю тебе полный комфорт. А через два года буду содержать тебя, как королеву, я уверен. Куплю дом, машину, яхту… — Он все больше воспламенялся. — Да, яхту, драгоценности. Все, что захочешь. Через два, ну, через три года, когда падет Батиста… Понимаешь?

— Да… — сказала она и склонила голову. Сеньор Мартинес шумно вздохнул и, словно сургуч к бумаге, прилип губами к ее яркому рту.

Часы собора уже давно пробили два. Парк был пуст, тень не падала ни на одну из его скамеек. Негр сидел спиной к улице Агилера и муниципалитету. Его пиджак чуть не дымился от солнечных лучей. Негр все время менял позу: то вытягивал свои длинные ноги, то поджимал, то клал одну на другую. Он не ел с самого утра. Но голода не чувствовал. Его усталые глаза оживлялись лишь с появлением редких прохожих. Он внимательно разглядывал каждого, и тогда складка у него на лбу становилась еще заметнее.

Часы уже готовились пробить три раза, когда рядом раздался голос:

— Вы ждете меня, не правда ли?

Он неторопливо обернулся и равнодушно взглянул сначала на говорившего, потом на носки своих ботинок.

— Что вы сказали?

— Я из Гуантанамо.

— Из Гуантанамо? — удивленно переспросил негр.

— Да.

Это был далеко не молодой человек. Лет пятидесяти, даже, может быть, больше. Без шляпы, в хлопчатобумажном костюме стального цвета, белой сорочке и синем галстуке. Редкие, зачесанные назад, каштановые волосы убеляла седина. Выжидательно склонясь, он не вынимал рук из карманов пиджака. Потом осторожно улыбнулся и нерешительно высвободил левую, чтобы показать на собор.

— Там утром Роландо Синтра говорил вам обо мне.

Негр молчал, глядя на незнакомца ошеломляюще-невинными глазами. Тот начал беспокоиться.

— Это естественно, что вы не доверяете мне, — сказал он. — Вы меня совсем не знаете… Парень из группы Роландо довел меня до угла, — он показал на здание муниципалитета, — и оставил, показав вас. Я не мог ошибиться. Он видел вас у девушки Роландо, вы беседовали. Я из Гуантанамо.

Лицо негра стало серьезным. Незнакомец сел рядом с ним на скамейку.

— Да, Роландо мне говорил о вас, — сказал наконец негр, — но не в соборе, а у своей невесты. К тому же я думал, вы моложе.

Негр протянул незнакомцу руку. Тот крепко пожал ее.

— Вы осторожней оленя, друг, — посетовал, улыбаясь, незнакомец. Прикурив от зажигалки, он жадно затянулся и выпустил дым. Негр сказал, что не курит, когда незнакомец протянул ему сигару. — Так. Теперь сделаем вид, будто обсуждаем какую-то сделку.

— Хорошо, — согласился негр. И, как бы извиняясь, добавил: — Вы ведь понимаете, почему я соблюдал осторожность. Кто-нибудь должен был прийти с вами: Роландо или один из парней, которых я видел у его девушки.

— Чем реже мы будем ходить вместе, тем лучше.

— Тоже верно, — задумчиво согласился негр. — Я сам не могу встречаться ни с кем из своих здешних товарищей. А так хочется поговорить с ними. Кое-кого встретил на улице, но пришлось сделать вид, что мы не знакомы. Они меня поняли… Если хочешь принести пользу, надо действовать осторожно.

Воцарилось молчание. Каждый думал, как начать разговор о том, ради чего они встретились.

— Роландо сказал мне, что вы против бомб, — начал гуантанамец.

— Дело не в том, что против, но мы, марксисты…

Незнакомец прервал его:

— Ладно. Оставим это. Не будем спорить. У вас большой опыт?

— В чем?

— В контактах с рабочими, разумеется.

Негр как будто бы немного смутился, провел рукой по лицу и, прищурившись, испытующе взглянул на собеседника.

— Пожалуй… Я одиннадцать лет был генеральным секретарем профсоюза…

— Тогда вы знаете более чем достаточно. Вы коммунист, не так ли?

— Разумеется.