Так было. Бертильон 166

София шла по солнцепеку, придерживая у горла шаль, свою единственную защиту от палящих лучей. Энергия отчаянного порыва иссякла, теперь она с трудом переставляла ноги в домашних без каблуков туфлях, которые были ей велики. Она тупо смотрела вниз на пыльную, раскаленную землю. Мокрое от пота платье прилипло к телу, рот жадно хватал воздух, она продвигалась вперед рывками, будто кто-то толкал ее в спину, не глядя по сторонам, не замечая ничего вокруг себя. Так она миновала еще несколько кварталов.

Сначала София направилась на ромовую фабрику, где работал Хуан. Уже заступила вторая смена. Огромное Здание дрожало от гула машин. Она подошла к деревянному домику проходной, обнесенному красной решеткой. Толстый лысый старик поднялся из-за стола и заковылял к двери проходной.

— Где Хуан? — не поздоровавшись, выпалила женщина.

Старик покачал головой и развел руками.

— Не знаю, София, — ответил он, в его голосе слышалось участие. — Он вышел, как обычно, в половине двенадцатого. Назад не возвращался. Он что, не обедал дома?

У нее перехватило горло. С трудом выдавила:

— Нет… Куда бы мне еще пойти?

Старик отвел глаза.

— Я очень занят. Эти двое, что там стоят, инспекторы из асьенды, — он кивнул в сторону проходной. — Очень сожалею, но…

Только тут София заметила двоих мужчин.

— Если вы подождете чуток, — сказал один из них, — я подвезу вас, минут через двадцать придет машина.

— А куда вы меня отвезете? — жалобно спросила София, которая за это время еще больше сгорбилась и постарела.

— Сначала в казарму Монкада.

Веки у Софии были опущены. Рот свела судорога.

— Большое спасибо, дон Мануэль. Я сейчас же пойду туда.

— София, — сказал сторож.

— Да?

Но он лишь молча взял ее руку в свою. Она высвободилась, накинула шаль и пошла, бормоча: «Он хотел мне что-то сказать… Но что? Потом надо будет спросить…»

Поглощенная тревожными мыслями, она не села в автобус и весь долгий путь до казармы шла пешком. Пройдя добрый десяток кварталов, она наконец оказалась у желтого здания. У ворот ей загородил дорогу винтовкой солдат с черным потным лицом под белой каской. Она отступила на несколько шагов и умоляюще попросила:

— Окажите милость, сеньор. Мой муж не пришел домой, и я хотела бы узнать: Хуан Альменарес не задержан?

Толстый рот солдата раздвинулся, обнажив ослепительно белые зубы. Подняв винтовку, он подмигнул:

— Он что? Пиф-паф?

— Стрелял? Нет, сеньор, что вы! Он не революционер… Тихий человек, отец семейства. Но знаете, может быть, ошибка… Он не задержан?

Она с ужасом глядела на винтовку.

— Как, вы говорите, его зовут?

— Хуан… Хуан Альменарес Паласио…

— Подождите здесь.

Она отошла, куда ей указал солдат, и стояла, накрыв голову шалью, скрестив на груди руки. По морщинистому лицу струился пот. Прошло полчаса. Целая вечность.

— Здесь нет никакого Хуана Альменареса.

На старом лице, как ручеек меж камнями, блеснула улыбка. Но тут же погасла, вновь нахлынуло беспокойство.

— Где же он тогда?

Солдат вскинул винтовку.

— Проходите, сеньора, проходите.

— Хорошо, хорошо.

Снова тротуары, мостовые. Усталый, спотыкающийся шаг, муки неопределенности. И вот опять винтовка, мундир.

— Хуан Альменарес. Он не пришел домой. Это мой муж. Он не задержан?

В полиции тоже не было сведений о Хуане Альменаресе.

Она остановилась под высокими сводами старинной галереи времен испанского владычества, против дворца губернатора провинции.

Взглянула на синее бесстрастное небо. Солнце, слепя, ударило в глаза и помогло прорваться слезам.

— Куда идти?

Мимо проходил человек в белом костюме. Кожаный портфель солидно покачивался в его руке.

— Сеньор! Казарма Масферрера? Где она находится?

Прохожий внимательно оглядел ее. Потом рука с портфелем поднялась, указывая направление.

— Это там, в Санта-Лусиа.

— Ах, да!

Резко повернувшись, она чуть не свалилась от усталости. Но снова засеменила вперед, подталкиваемая отчаянием.

Люди Масферрера не были ни полицейскими, ни солдатами. Здешние молодцы носили желтую форму, были вооружены до зубов и применяли оружие, не задумываясь. Бандиты задерживали и пытали людей, убивали без разбора так же, как полицейские и солдаты Батисты. Так же как те, они собирали дань с коммерсантов Сантьяго.

София остановилась перед казармой. Под крышей большими буквами было написано «Свобода». Она с трепетом приблизилась к человеку с винтовкой, стоявшему у входа. Задала тот же вопрос.

— Хуан Альменарес? Такая скотина к нам не попадала! И боже упаси его попасть к «тиграм»[125].

Слезы помешали ей задать еще вопрос. Кусая губы, София отошла, сраженная отчаянием и неизвестностью.

— В «Скорую помощь» не пойду, — тихо сказала она. — Больше не выдержу. Да будет на все воля божья!

Сворачивая за угол, София столкнулась с крохотной старушкой. Серебряные волосы карлицы трепал ветер.

— Вы ищете сына?

Удивляясь прозорливости седой старушки, София остановилась. Но взгляд ее был недоверчивым.

— Нет. Мужа…

— А-а!

Крохотная старушка оглядела ее с таким видом, будто в том, что у Софии есть муж, было нечто предосудительное.

— И сколько же времени вы его ищете?

— Весь день. — София поправила шаль и пошла дальше.