Так было. Бертильон 166

Если бы она знала! Она бы сошла с ума от горя. Старик тоже ничего не видит. Как он может быть таким слепым? Ведь он не дурак. А считает сына «тихоней», который занят лишь работой и учебой. Еще и теперь, хотя Карлос давно не был в институте, он иногда открывал учебники и сидел, бессмысленно уставившись в них и думая совсем о другом. Карлосу иногда казалось, что отец не мог драться против Мачадо во время той революции. Но он дрался. Старик был тогда рабочим лидером. А сейчас вздрагивал, услышав выстрел, и боялся бомб. И все же ни разу не спросил у Карлоса, не замешан ли он в этом. Лишь иногда, когда он возвращался в девятом часу домой (и никогда в девять), отец поджидал его. Карлос знал, что отец страдает, хотя тот никогда не говорил о своих переживаниях, избрав орудием воздействия мать: «Твоя бедная мама…» И Карлос, ради спокойствия их обоих, взял себе за правило быть дома не позже восьми вечера, правда, не всегда это удавалось — ведь революцию не сделаешь за один день.

Карлос никак не мог представить себе отца, идущего среди демонстрантов с плакатом «Долой диктатуру!» А ведь старик тогда отличился в борьбе. Весь Сантьяго говорил об этом. Недавно кто-то из друзей предложил Карлосу попросить отца помочь организовать рабочих. Ему стало грустно и смешно: «Ты рехнулся! Папу? Когда дома говорят о Батисте, он закрывает окна и двери, да и говорит-то больше знаками».

Бедняга. Неужели люди могут так меняться? А может, ход событий, время были так страшны, что покалечили людей? Нет. Он, Карлос, всегда останется таким, как есть. И сколько бы он ни пытался представить себя старым, видел только молодым, кричащим «Долой тиранию!» Нет, он не изменится, а вот отец, постарев, изменился, и с этим ничего не поделать.

А профессор Контрерас, изменился ли он? Интересно, каким он был в молодости? Наверное, не таким малодушным, как теперь. Закрыл лицо руками! Точно истеричная женщина.

Многие студенты, правда, считали, что и в молодые годы он не отличался храбростью. Жаль его! Всегда в черном, при галстуке. Но профессора не все такие. Одни в Сьерре, а другие здесь, в городе, участвуют в борьбе.

Профессор же Контрерас умен, отлично знает характер каждого студента. Он, Карлос, пошел повидаться с ним не потому, что был о себе плохого мнения. Он считал себя довольно стойким и даже был уверен в том, что его не сломят самые жестокие и изощренные пытки палачей. Вера и убежденность помогут ему выстоять. Но ведь можно и ошибиться в себе. Ошибаются же старики родители, считая его непричастным к революционной борьбе. А ему ошибаться нельзя. Если бы Контрерас сказал, что он не выдержит, он застрелился бы раньше, чем его успели схватить. Сейчас другое дело. Его могут арестовать, пытать, резать на куски. Он никого не выдаст. Как сказал старый преподаватель? «Выдержишь».

«Что я еще говорил профессору? Свобода — это возможность говорить что хочешь? Ерунда! Ну, а зачем старик начал меня расспрашивать об этом, когда речь шла о другом? Почему он не поступил, как Кико, который сделал только то, что надо, и не задал ни одного вопроса? Надел на меня пиджак, и все. Негр, правда, спросил, но это совсем другое дело. Нужно узнать у Кико, кто этот человек…»

Ни двумя, ни десятью словами не определишь, что такое свобода. Тем более сразу. Свобода — это нечто такое, что мы больше чувствуем, чем знаем. Свобода подразумевает многое, но тогда мне пришло в голову лишь право на свободу слова. Свобода — это возможность идти куда хочешь, видеть то, что хочешь без всяких запретов. Свобода — это когда можно смотреть в глаза любому полицейскому, и он не посмеет зарычать на тебя, не даст пощечину. Свобода — это возможность критиковать правительство, работать, учиться чему хочешь, это песни и танцы, не омраченные скорбью о замученных, это право чувствовать себя человеком. Все это когда-нибудь будет. Во имя этого и идет борьба. Пока же он и сотни таких, как он, вынуждены обманывать матерей и отцов, взрывать бомбы, карать убийц, терпеть пытки, бороться и умирать. Пока не знаешь свободы, трудно дать ее точное определение.

Ночью ему предстояло выполнить еще одно задание. Второе за эти сутки. Борьба нарастает, и надо действовать активнее. Сьерра с каждым днем становится сильнее. Диктатура близка к краху. Солдаты десятками переходят к повстанцам, и даже самые ярые сторонники Батисты не верят в комедию предстоящих в ноябре выборов. Революция неотвратима.

Да, он готов к новому заданию… А сержант оказался трусом, хотя и замучил семерых ребят, и любил этим хвастать. Может, и Вальдино на его совести. Увидев Карлоса, с револьвером в руке преградившего ему путь, этот подлый убийца побледнел, задрожал и никак не мог дотянуться до оружия. Противно было смотреть. Выстрелив, Карлос побежал, и никто из прохожих не задержал его. Но через три квартала он заметил, что его преследуют двое солдат. Пришлось укрыться у Кико…