Так было. Нестандартные сюжеты

Как член бюро горкома партии, по должности я видел много всего. Наряду с полезными и нужными для людей решениями случались и другие. Несколько примеров. Серьезного специалиста одного из НИИ в Ивантеевке приглашают на работу в вышестоящую организацию в министерство. Он – член партии. Выносится вопрос на бюро ГК, имеет ли он право покидать район. Чудеса! Умница, ученый, интеллигент. Все члены бюро говорят, что он должен остаться здесь, никто не думает: наш умница будет двигать науку страны дальше. Упрямец против, все равно ухожу! Куда ты уйдешь?! Выговор с занесением! Волчий билет в никуда. Кому это нужно?

Можно вспомнить, как директора крупнейшей дорожно-строительной компании осуждали за то, что он в садовом домике позволил себе сделать балкончик. Или выгнали из партии секретаря парткома колхоза, орденоносца, за то, что на свадьбе ее дочери подавали вино через неделю после принятия сухого закона. Я принимал и не мог не принимать участие в этих комедиях. Когда были совсем гнусные дела, воздерживался, получая косые взгляды соседей – членов бюро. Бюро – французское слово, в Советской России аналога не нашлось.

Почему я об этом решил написать? Потому что я, работая в партийной номенклатуре, видел ее несправедливость, видел, как эта бездушная машина буквально ломала судьбы людей. Странным образом люди, которые работали в партноменклатуре, сами по себе были нормальными, даже добрыми и человечными. Но когда они собирались официально, на бюро, собраниях, комитетах, почему-то сразу перевоплощались в бездушные шестеренки партийной машины. Мне это было омерзительно. И я опять стал думать, как мне изменить жизнь и профессию. Изменил.

7. Противопехотный лепесток

Немного предыстории, иначе совсем непонятно, как я оказался во Владимире. Итак, дело приключилось летом 1986 года во Владимире, городе, в котором я бывал не раз в туристических поездках и всегда восхищался его белокаменной архитектурой. Это знакомо многим, но вот в вышеупомянутое время произошел один случай, который я полностью готов отнести к нестандартным сюжетам, но перед этим предыстория.

Во время своей партийно-комсомольской работы я смотрел вокруг и всерьез заинтересовался новой наукой – социологией. Читал все, что выходило в СССР по этой почти лженаучной тематике. И даже пробовал проводить среди комсомольского актива соцопросы.

И мне повезло! В 1983 году, когда я был первым секретарем Пушкинского горкома комсомола, в Москву приехал дядя Рудик!

Рудольф Григорьевич Яновский. Зам. завотделом ЦК КПСС. Парторг новосибирского Академгородка. Величина, доктор философии, профессор. Причем здесь я и социология? А при том. В 60-е годы прошлого века мой отец Владимир Петрович, секретарь Лабинского горкома партии, пригласил на работу проехавшегося по распределению в Воскресенскую школу учителя истории Рудольфа Яновского. Они подружились, Рудольф часто бывал у нас дома, любил меня, а я, таская его за чуб, называл дядя Рудик. У него были проблемы с легкими, помню, как он тяжело дышал у распахнутого окна у нас дома. Поэтому по рекомендации врачей Рудольф Григорьевич уехал в более подходящий ему по климату Новосибирск.

Отец, зная о назначении Яновского в Москву замзавом отделом науки ЦК КПСС, написал ему письмо с деликатной просьбой принять меня. До этого они обменивались только поздравительными открытками. Рудольф Григорьевич ответил доброжелательно, передал контактные телефоны, и мы встретились первый раз в ЦК. Он встретил меня как родного, и после этого мы с Яновским стали встречаться часто и у него дома, и в Академии общественных наук, где он стал ректором, и в санатории ЦК в моем Пушкинском районе.

Я чувствовал, что ему было приятно общаться со мной. Он одобрил мои занятия социологией, подарил мне несколько книг по этой тематике, сделал пропуск в прекрасную академическую библиотеку, заставил подписаться на «Вопросы философии» и другие научные журналы. Мы откровенно обсуждали многие неформальные политические вопросы о Горбачеве и Ельцине, о Чернобыле, ускорении, плюрализме, гласности, выборах и т.д.