Так говорила Зверушка

Внутри Зверушки что‐то обрывается. Она резко выходит из транса, и зрачок ее уцелевшего глаза сужается. Зверушка внезапно срывается с места и, забыв про боль, подскакивает к треснувшему стеклу всего лишь для того, чтобы увидеть, что Хозяина, который должен (обязан!) стоять снаружи, там действительно нет. Его там нет! Как такое вообще возможно? Только не в этой реальности!

В панике Зверушка кидается к покосившейся двери и хватается за деревянную ручку. Ее должен был открыть Хозяин пару мгновений назад, но он этого не сделал. Может ли Зверушка открыть ее сама? Достойна ли она этого? Не накажет ли ее за такую выходку Хозяин (разумеется, когда он наконец вернется)?

И тогда очень робко, как будто боясь оскорбить своей гордыней, тщеславием и высокомерием Хозяина (которого нет с другой стороны покосившейся двери), Зверушка приоткрывает дверь и высовывает в открывшийся проем голову.

22

Холодный ночной воздух касается лица Зверушки. Она озирается по сторонам и окончательно убеждается, что Хозяина нет ни за дверью, ни где‐либо поблизости. Должна ли она остаться ждать его в хижине или стóит, по крайней мере ненадолго, выйти и осмотреться? Что, если Хозяин стоит где‐то совсем рядом, но спрятавшись от Зверушки? Что, если он как раз в паре шагов от замшелого валуна, но не достает до границы видимости, обозначенной рамой мутного окна с трещиной? Должна ли Зверушка пойти в таком случае Хозяину навстречу?

Она пытается размышлять обо всем сразу, не решаясь выйти из хижины, но паника не дает мыслить здраво. Мысли путаются, а принять какое‐либо решение кажется невозможным.

Однако надежда, что Хозяин всего лишь устроил ей какую‐то странную жестокую проверку и ждет где‐то совсем рядом, побеждает сомнения. Зверушка решает рискнуть и выйти наружу, чтобы проверить и узнать наверняка, нет ли Хозяина поблизости.

Она осторожно открывает дверь пошире и робко делает несколько шагов вперед. Несмотря на нерешительность и медлительность ее действий, сердце в груди у Зверушки колотится как бешеное. Никогда раньше Хозяин не оставлял ее одну так надолго. Что бы ни случалось и что бы между ними ни происходило, Хозяин всегда возвращался домой, когда темнело. По-другому просто не может быть. Это как рассвет и закат, которые непременно начинают и заканчивают каждый день и являются неизменными постоянными мира. Ежедневное возвращение Хозяина вечером сродни подобным непоколебимым истинам.

А если Хозяин сегодня не вернулся, то взойдет ли солнце утром? Что, если мир изменился и теперь в нем не будет ни рассветов, ни закатов, ни возвращения вечером Хозяина с ржавым ведром и корзинкой в руках?

От этих мыслей Зверушка издает жалобный стон. На нетвердых ногах она делает пару шагов в сторону и пытается разглядеть в темноте замшелый валун, лежащий в нескольких десятках шагов от хижины. Ей помогает только холодный свет луны, слабо освещающий ночной мир вокруг. Замшелый валун все еще на месте, но рядом с ним никого нет. Ни рядом, ни даже в отдалении, около кромки темного леса.

И тут дыхание Зверушки замирает, а ее уцелевший глаз расширяется от ужасного осознания, которое только что к ней пришло. Хозяин не вернется. Он ушел навсегда. Ушел в мир, где «все по-другому». Зверушка обычно не очень хорошо понимает слова, которые произносит Хозяин, но значение этих недавно услышанных ею слов уловить она все же смогла. Наблюдательная Зверушка уже давно заметила, что внимание Хозяина долгое время по непонятной причине привлекал один, казалось бы, совсем незначительный отдаленный объект.

Зверушка переводит взгляд на дальние верхушки деревьев на горизонте и одинокую дымящую трубу, слабо виднеющуюся в темной дали. А она все еще дымит.

Осознав, что глядит на дымящую трубу, задержав дыхание, уже достаточно долго, Зверушка делает выдох, который вырывается из нее вместе с душераздирающе тоскливым и полным безысходности воем.

Она набирает в легкие новую порцию свежего воздуха, но от этого голова у нее резко идет кругом. Ноги подгибаются, и Зверушка оседает на землю. Она низко пригибается, а вытянутыми вперед руками хватается за пожухлую траву и крепко сжимает ее в кулаках. Сидя в таком положении, Зверушка начинает совсем негромко полускулить-полурыдать, выдирая траву с корнями и скребя пальцами с длинными ногтями сырую землю. Надежды больше нет. На сей раз Хозяин не вернется, теперь Зверушка уверена. Точно не в этот раз.

Она еще долго сидит и скребет пальцами землю, издавая глухие всхлипы и стоны, но неожиданно совсем близко раздается спокойный, лишенный каких‐либо эмоций голос:

– Ты сама во всем виновата, Зверушка. Теперь ты сама по себе.

Рыдания Зверушки застревают у нее в груди, и она на мгновение замирает. Зверушка приподнимает голову и озирается по сторонам в поисках того, кто только что произнес эти слова. В том, что прозвучавший голос принадлежал Хозяину, у Зверушки нет никаких сомнений. Кто бы еще это мог быть?