Так мы жили

Б. П.: Два года работала наша «Ниточка-Никиточка». Наполовину это была, конечно, игра «в фабрику», но работали всерьез, с рабочим местом, четким ритмом, с ответственностью за качество. Это было чудесное время, которое мы все вспоминаем с удовольствием. А почему? Слаженная, дружная работа – и видимый результат. Стопка готовых – нами сделанных! – фартучков (за месяц – 400–500, сложенных по строгому стандарту и связанных аккуратными пачками по 20 штук).

Час-полтора довольно кропотливой однообразной работы, казалось бы, должны были утомить ребят, но нет: они проникались каким-то особым рабочим достоинством из-за своей необходимости, нужности на «фабрике». Как-то у Анюты болел палец – занозила она его. Мы хотели освободить ее от работы, а она: «А кто же будет кармашки прикалывать?» – и работала со всеми до конца «смены».

Просто удивительно, как наши непоседы преображались за работой: становились сосредоточенными, внимательными, серьезными, даже какими-то чуть-чуть важными. Участие в общем труде, осознание зависимости всех от каждого помогли им ощутить, что жизнь состоит не только из приятного «хочу», но и из сурового и ответственного «надо».

А как по-разному проявлялись их характеры: один не давал покоя своими рационализаторскими предложениями, другой норовил вначале выдать большое количество за счет качества, третий проявлял необычайную аккуратность, даже изящество, в своей «операции», а четвертый оказался универсалом – освоил все «профессии» и всегда был готов помочь в случае «прорыва».

Особенно поражала нас, взрослых, та быстрота, с которой ребятишки осваивали рабочие операции и целые «профессии». Не проходило и недели, как Анюта, только что перешедшая на «подвертывание подола фартука», уже не отставала от взрослого, а еще через неделю она уже успевала подвернуть два фартука, пока взрослый делал один. Десятилетнему Антону уже через две недели после начала работы «фабрики» в «трудовую книжку» (были у нас такие для каждого работника) была записана новая профессия – «швея-мотористка». Он не только хорошо подшивал карманы, бретели и пояса на своей электрической машине «Тула», но мог ее настроить, заправить шпульку, отрегулировать шаг строчки, натяжение нити.

Все вопросы на «фабрике» мы решали на общем собрании, и нам, взрослым, нередко приходилось поражаться толковым и справедливым суждениям ребятишек о распределении обязанностей, и о «технологии производства», и о рабочей дисциплине, и о справедливости в «начислении зарплаты».

На свои трудовые

Да, у нас была зарплата – каждый получал ее в конце месяца и торжественно расписывался в ведомости, где указывалась «квалификация» работника, количество рабочих часов и сумма: от 23 копеек у четырехлетней Юли до 3–4 рублей у «швей-мотористок» – мамы и десятилетнего Антона.

С самого начала нас поразило отношение детей к этим заработанным ими деньгам. Это были совсем не те даровые деньги, которые иногда давали им мы или бабушки (купи, мол, что хочется), Такие деньги никогда не залеживались в кармане – так их не терпелось скорее истратить на мороженое, на шоколадку или на какую-нибудь свистульку, которую через полчаса после покупки можно было обнаружить где-нибудь уже забытой или даже сломанной без особого сожаления.

А эти – трудовые! – даже в голову не приходило истратить так легкомысленно и глупо. Они много раз пересчитывались, аккуратно складывались и тратились только на нужные вещи, которыми можно пользоваться долго: авторучку, перочинный нож, компас, записную книжку и т. п. Особое удовольствие детям доставляло то, что можно на свои деньги (никого не надо просить!) купить подарок или угостить всех чем-нибудь вкусным в праздничный день.

А однажды случилось вот что. Не хватало у нас до получки денег. «Как и быть, прямо не знаю», – огорченно призналась мама, когда все мы вечером сидели за своим большим «производственным» столом. И вдруг протянулась к ней маленькая рука с крепко зажатым кулачком: «На, мама, возьми мои деньги». На раскрасневшейся Юлиной ладошке лежали 23 копейки! – вся ее зарплата. И следом тотчас же: «И мои! И мои возьми!..» Мама едва удержалась от слез. На следующий день мы ели Юлин хлеб и пили Анино молоко и говорили им «спасибо»! А они сияли от гордости и счастья.

Наверное, каждый из нас вспоминает с особой гордостью тот момент, когда вручил матери первую в своей жизни зарплату. Но это бывает обычно лишь в 16–18 лет. А мы доставили нашим детям эту высокую человеческую радость намного раньше.

И человеческие отношения

Л. А.: Об этом рассказывать чрезвычайно трудно – уж очень все это сложно, противоречиво, запутанно. Но и не рассказывать не могу, потому что знаю теперь: главное в жизни с детьми – налаживание человеческих отношений.

Для чего человек живет?