Так мы жили

Папа спал по четыре часа в сутки и все время был чем-то занят. Сооружал во дворе и в доме спортивные снаряды, занимался с братьями в мастерской, изучал литературу, придумывал и делал для нас те самые странные – затем названные «развивающими» – игры; вел дневники и наблюдения, из которых выросли потом все книги и гипотезы. И ведь вся «мужская» часть трудов по огромному дому тоже была на нем. Не было того, чего бы он не умел. А еще он прекрасно танцевал (как он «вел» нас, подросших дочек, в танго, фокстроте, вальсе!). Бегал быстрее всех нас, всегда был веселым и никогда не врал.

Мама уникальным образом постаралась свести к оптимальному минимуму все хлопоты по хозяйству (при этом, разумеется, варила, шила, штопала, стирала…), зато перечитала нам вслух десятки прекрасных книжек. Постоянно помогала папе. Делала красивейшие рукодельные подарки друзьям и близким. С ней всегда было интересно. Она была умной, наблюдательной, самокритичной, заставляла одним своим присутствием размышлять. Была великолепным собеседником. К ней иногда специально приезжали – выговориться, как будто исповедаться. Были случаи, когда беседа с ней спасала от самоубийства…

Она могла не спать ночь или две, чтобы срочно оформить папе огромные графики, или таблицы, или коробки с развивающими играми (причем делала это отлично, на уровне профессионального художника-оформителя). Или помочь кому-нибудь из детей с плакатом, дипломом, литературной работой.

А еще она пела. У нее было прекрасное, глубокое меццо-сопрано. Она подарила нам сотни романсов, старинных русских песен, советскую классику, оперные арии, которые учила сама, слушая радио… Как-то раз мы заставили ее спеть дуэтом с Сергеем Лемешевым: пела, естественно, пластинка, мама вторила «вживую», а мы слушали, открыв рты. Папа, кстати, очень любил слушать, как мама поет.

Любимых книг детства были десятки. Большинство звучат маминым голосом. Мама приносила книги из библиотеки, где работала 20 лет. В том числе списанные, истрепанные – о, какая это была ценность!

Туве Янссон, Леонид Соловьев, Дюма, Эрих Кестнер, Марк Твен, О. Генри. И, конечно, сказки Андерсена, Евгения Шварца, Гауфа, Владимира Одоевского. Много русской классики.

Что было хорошо в моем детстве?

Конечно, сами родители. Не похожие ни на кого. Всегда обращенные к тебе, с очень ясным этическим стержнем; очень добрые, искренние, умные, веселые, интересные, постоянно растущие сами над собой. И интересующиеся тобой, верящие и любящие конкретно тебя – но точно так же сильно и всех остальных детей. Они определяли всю атмосферу в доме, его свет и тональность.

Шумный, веселый, открытый для друзей дом, интересные гости, наши семейные праздники и спектакли и т. п.

Эти дом и двор, полные разных интересных возможностей. Совместная деятельность всей семьи: от игр и занятий до кухни.

Свобода творчества абсолютно во всем.

Естественная «спортивная» и здоровая среда обитания: мы много двигались, были все быстрые и ловкие, как обезьяны. Любовь к движению, к «здоровому образу жизни» – у нас в крови. Дом в сосновом бору, огромный участок, который весь был наш.

Чтение вслух, прекрасные книги (в основном из библиотеки, где мама работала), совместный просмотр фильмов по телевизору – совместные переживания.

Мамино пение.

Игры и занятия с папой.

Все, что впитано было до школы, конечно, очень помогало потом – не было проблем с литературой, русским, географией, даже математикой (думаю, во многом благодаря «Уникубу» и «Таблице сотни»), и конечно, физкультурой.

Ну, и конечно, скромное, но вкусное и здоровое питание.

Были и то, что мне не нравилось.

Мне страшно не хватало персонального внимания от родителей. Все время. Мне мешали братья и сестры, их было так много! Мне мешали постоянные гости с детьми – их тоже было слишком много! Но я понимаю, это детский эгоизм, и я благодарна судьбе, что не была единственной в семье.

Голод по по искусству. В театр, кино, музеи выбирались крайне редко, водить нас просто было некому.

Свободы – для меня – было даже чересчур много. Я: «Не хочу учить английский!» – папа: «Ну и не учи». А спустя десятилетия нагонять невыученное непросто.

Еще – это было не плохо и не тяжело, а как само собой разумеющееся – есть хотелось почти все время! Продукты в доме, по-моему, никогда не успевали испортиться.

Когда подросла, очень не хватало новой красивой одежды. Просить стеснялась. А переживала ужасно.

Я была младше одноклассников на 2–2,5 года. Колоссальный разрыв. Психологическое напряжение было чудовищным, но тогда объяснить, почему мне так плохо в школе, я не могла. Это сейчас, спустя жизнь, вижу в этом не только минусы. А тогда – постоянный кошмар. Первые друзья появились только в техникуме.

Утомляла публичность и известность семьи, журналисты, ощущение, что ты под лупой. Будучи взрослой, посмотрела «Шоу Трумэна». Вот что-то похожее. Мешало очень долго.

И все равно все эти минусы вместе взятые не стоили той радости и той пользы, которые принесло мне мое детство.

Из опыта моих родителей я взяла многое.