Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии

Райком партии. По лестнице подымается человек, показывает партбилет вахтеру и проходит в коридор, где на деревянном диване покуривают двое: председатели колхозов «Луч» и «Звезда».

– Сергей Сергеич, привет! – окликают они вошедшего. – Как жизнь молодая?

– Живем не тужим, ожидаем хуже… – с невеселой усмешкой отвечает Сергей Сергеич.

– А что, и тебя тоже?

– Ободрали как липку! – доканчивает председатель «Красного пути». – Все до зернышка сдал, на трудодни ноль целых хрен десятых, людям в глаза стыдно смотреть!

– А мне скоро и стыдиться будет некого, – замечает председатель «Луча», – страсть как бежит народ.

– План-то хоть выполнил?

– Куда там! Погорело зерно…

– Молодец Трубников! – с восторгом и завистью говорит председатель «Звезды». – Так видать, и надо!

– А что он? – спрашивает Сергей Сергеич.

– Да, понимаешь, намочил носовой платок в спирте, рот обмазал, за голенище нож сунул – и к директору МТС. Глаза красные, сивухой дышит, я, говорит, контуженный и за себя не отвечаю: или начинай уборку, или расторгай договор!

– Да брехня все это, легенда!

– Ничего не брехня, – обиделся председатель «Луча», – люди видели.

– Да ладно вам спорить! Дальше что?

– А дальше – убрали они хлеб вручную. Решили, сколько сверх плана сдать. Засыпали семенной фонд, а остальное – на трудодни. Натуроплаты МТС им не платит – дай бог сколько вышло! А когда тут хватились, – председатель кивает на дверь, ведущую в секретарский кабинет, и понижает голос, – он уже чистенький!

– Главное, что обидно? Он насамовольничал – и ему почет, а мы по указке действовали – и с нас же стружку снимать будут!

Из кабинета высунулся Раменков.

– Товарищи, прошу, начинаем!

Председатели поспешно гасят папиросы и проходят в кабинет.

У подъезда райкома остановился тарантас Трубникова. Это все тот же драндулет, но отлакированный до блеска, и сбруя и дуга на Копчике новые. Трубников выпрыгивает их тарантаса и быстро проходит в райком.

Трубников входит в кабинет, где уже началось совещание, и слышит:

– Наша страна испытывает могучий рост производительных сил и невиданный подъем в сельском хозяйстве. Мы стоим на пороге изобилия, товарищи. В этих условиях мы должны бороться за каждый колос, каждое зерно, чтобы еще умножить богатство и мощь нашей великой Родины. И мы не можем мириться с фактом недоперевыполнения плана колхозом «Труд», где председателем товарищ Трубников.

В дверь заглянула секретарша Клягина.

– Товарищ Клягин, возьмите трубочку, вас обком вызывает.

Клягин встает и берет трубку.

– Клягин на проводе… Здравствуйте, товарищ Чернов. Не проходим мимо, товарищ Чернов, внушаем… Так точно. Квалифицируем… делаем соответственные, Николай Трофимович… – Положил трубку. И тут же продолжает; – Район не выполнил плана хлебосдачи. Засуха? Да! Но не только засуха. Председатель колхоза «Труд» товарищ Трубников разбазарил урожай. Вместо того чтобы сдать весь хлеб государству…

Из магазина выходит Алешка с новыми сапогами, перекинутыми через плечо.

Кабинет, где происходит совещание.

– Что скажете на это, товарищ Трубников? – спрашивает секретарь райкома Клягин.

Трубников – он сидит у окна – поворачивает сухое, замкнутое лицо.

– Колхозник должен жрать! – медленно и раздельно произносит он и вновь отворачивается к окну.

Он видит, как на другой стороне площади, возле рынка, сходятся Коршиковы, гонящие только что купленную корову, и Алешка Трубников. Они хвастаются друг перед другом своими приобретениями: Коршиковы – коровой, Алешка – кирзовыми сапогами неходовых размеров.

– Мы должны прежде всего о государстве думать, товарищ Трубников! – говорит Клягин.

– Да, о государстве! – Трубников снова смотрит на секретаря. – А разве колхозники – не государство? Выходит, от земли должны кормиться все, кроме тех, кто на ней вкалывает?

Калягин стучит карандашом по столу.

– Обожди, товарищ Трубников. – И председателям: – На сегодня, товарищи, вы свободны… Егор Иваныч, ты останься, – говорит Клягин.

С шумом председатели покидают кабинет.

– Видал, какой оборот! – шепчет председатель «Луча». – У нас-то задница чистая, а Трубников по уши влип!

– Диалектика, брат! – хихикает председатель «Звезды».

…Кабинет секретаря. Тут же и Раменков.

– Брось демагогию разводить, товарищ Трубников, – раздраженно говорит Клягин, – заладил «народ», «народ»! А народ тобой недоволен: и груб ты, самодурствуешь, и устав нарушаешь, ведешь себя вроде помещика… – Секретарь достал из ящика стола кипу писем и бросает их на стол. – Вон сколько сигналов поступило! Матом народ кроешь, с артелью какой-то мухлюешь, рукоприкладствуешь…

Трубников сделал такое движение, будто хотел схватить пачку, но Клягин накрыл ее ладонью. Несколько мгновений они молча глядят друг другу в глаза.

– Может, все это одной рукой писано, – с трудом произносит наконец Трубников.

– Как бы то ни было, мы обязаны прислушаться, – говорит Клягин. – И учти: мы тебя назначили, мы тебя… – Он все же не решился произнести слово «снимем».