Так не бывает. Шепот противоречий (СИ)

Впервые за долгое время я чувствую такой мощный творческий подъём. Множество мыслей, новые идеи и продолжение старых. Всё это я, словно одержимая, выплёскиваю на страницы ворда и блокнотов. Тороплюсь. Быстрее, быстрее, быстрее. Главное — ничего не забыть, ничего не упустить. Пока строчки и идеи вертятся в голове. Ещё пока сырые, необработанные, до отказа переполненные ошибками и опечатками. Наплевать. Исправлять нет времени. Исправлять буду потом. Строчки и диалоги срываются с языка. Я произношу их вслух, временами разговариваю сама с собой, пытаюсь прочувствовать интонацию, ощутить вкус этих строк, эмоции, с которыми они должны произноситься. Нет. Эмоции, с которыми их должен произносить персонаж. Вот он. Прямо передо мной. Я говорю с ним. Почти вижу его образ, его лицо, глаза, цвет волос, мимику, с которой он говорит. Его характер. Я точно знаю, какой он, словно знакома с ним целую вечность. И я — это не я. Я тоже один из героев. На мгновение, на этот отрезок времени Алёны нет. Есть только безликое существо. Подобно оборотню, оно может обратиться и женщиной, и мужчиной. И ребёнком, и взрослым, даже стариком. Человеком или чем-то сверхъестественным. Чем-то слабым и в то же время могучим. Его величие невозможно соизмерить человеческими понятиями и суждениями. Оно может быть неодушевлённой машиной, роботом… Даже Богом, если так будет угодно моему воображению.

Когда отрываюсь от экрана нетбука и смотрю на часы, даже не удивляюсь. Первый час ночи. Лёньки до сих пор нет. Откладываю нетбук в сторону, откидываюсь на спинку дивана, запрокидываю голову назад. Глаза слегка болят, в спине чувствуется лёгкий дискомфорт от статичной позы, в которой я провела около четырёх часов. Но всё это неважно. Незначительно. Важнее всего, что впервые за долгое время я смогла так сильно и так глубоко уйти в тот, иной мир. Погрузиться в глубины своей фантазии, едва не забыв надеть акваланг, чтобы не захлебнуться.

Это чудо. Прекрасное чудо, стоящее лёгкого жжения в уставших глазах и дискомфорта в позвоночнике. Моменты, приносящие мне нереальное удовольствие. Жаль только, что случаются они гораздо реже, чем хотелось бы.

После продуктивной работы иду в ванную комнату, принимаю душ. Завтра рано вставать, так что мысль лечь спать, не дожидаясь Лёньку, кажется вполне логичной. Так и поступаю.

28 февраля

* * * *

Утром просыпаюсь в замечательном расположении духа. Настроение шикарное… Даже самой не по себе. Как бы не пришлось потом плакать.

Готовлю завтрак на двоих: бутерброды с колбасой и сыром, подогретые в микроволновке, и чай. Себе зелёный с мятой, Лёньке обычный чёрный. В процессе выполняю танец а-ля сам себе хореограф, перемещаюсь по маленькой кухоньке в странных, иногда чуть подпрыгивающих движениях. Когда Лёнька заходит на кухню с голым торсом, полотенцем на голове и домашних штанах, ошалело изрекает:

— Ты чего, мать?

Оборачиваюсь на голос, дожёвывая очередной ломтик сыра.

— Чего? — довольно улыбаюсь.

— С дуба рухнула, что ли? Выплясываешь тут как звезда кордебалета.

— Просто, — дёргаю плечами и возвращаюсь к сыру. — Настроение хорошее.

— Да? — недоверчиво. — Поди, сон хороший приснился, — понимаю по интонации, что друг издевается.

— Ага… — ладно, будь по-вашему. — Про геев.

Пауза.

— Почему сразу про геев? — Лёнька стягивает с головы полотенце, снова делается озадаченным.

— Потому что про геев, — подхожу к парню, ловким движением запихиваю ломтик сыра ему в рот. — Моя фантазия не спрашивает разрешения, когда намеревается сделать меня во сне парнем и запихнуть к тебе в постель.

Друг быстро прожёвывает, тяжело сглатывает.

— И, да, кстати… мне понравилось. Ты так сладко стонал. — Легонько хлопаю Лёньку по щеке и быстро ретируюсь в комнату.

— Не смешно, блин! — спустя короткое молчание, кричит друг.

Быстро заглядываю в кухню с широкой лыбой:

— Ты возбудился?

— Да иди ты! — парень швыряет в меня полотенцем, но промахивается, потому что я успеваю скрыться за дверным косяком.

Примерно десять минут, чтобы позавтракать, и ещё минут пять, чтобы собраться и спуститься на улицу. Михаил привычно ждёт меня возле подъезда, отвозит в особняк. Когда вваливаюсь через запасной вход в огромную кухню-столовую, не удерживаюсь и громко ору:

— Всем доброе утро! — тут же натыкаюсь взглядом на Яна. Улыбка мгновенно слетает с лица, и я, кажется, бледнею.

Парень сидит за обеденным столом, в руках газета, рядом чашка кофе. При виде меня он резко становится недовольным, а после утыкается обратно в цветное типографское издание. Надо же, а я думала, типы вроде него газет не читают. Внезапненько.

— И тебе доброе, — приподняв одну бровь, отвечает Жерар.

Полина у кухонного гарнитура пьёт, как я думаю, чай. Девушка просто кивает мне.

Подхожу к одному из стульев, чуть отодвигаю его, кладу сумку. Бросаю на «хозяина» короткий взгляд, и внутри внезапно просыпается кто-то чересчур игривый и смелый. Заглядываю в газету Яна:

— Чего пишут?

Молчание. Никакой реакции. Ладно… нас так просто не возьмёшь. На глаза попадается какая-то диаграмма с процентами.