Так произошло

Однако на официальном мероприятии, которым являлась и эта встреча, не полагалось «напиваться» — шампанское находилось здесь исключительно для «социализации» гостей, так что опустошив с не полагающейся ему его позицией скоростью бокал, Джонатан взял в руки второй, после чего удалился чуть в сторону гостей, приступив к приветствию тех — в основном пустые разговоры о погоде и восхищенные приветствия со всех сторон. Хотя, может быть, среди тех затесалось и несколько искренних…

Оппортунисты, каждый из них. Некоторые идейные предатели. Помани их пальцем, заяви что теперь ты правишь Менажери — и они прибегут на твой зов, перекрикивая друг друга в попытке показать свою верность и преданность новой администрации. Гира сумел создать репутацию в народе, но так и не смог найти правильного подхода к элитам. Как мог он? Элиты требуют прагматичного подхода — чуть более выгодные для них законы, чуть больше государственных финансов, чуть больше замалчивания в новостях — так покупается верность элит, а не с помощью вдохновляющих речей. Но Гира так и не смог сделать этого, идеалист и «герой простого народа», что так и не понял, как нужно играть в эту игру…

Не то, что мы, Джонатан. Мы знаем, что иногда сделки с совестью заключаются во имя всеобщего блага.

Джонатан провел несколько десятков минут в подобных пустых разговорах — о погоде, детях и перспективах экономики Менажери и дальнейшей экономической интеграции с Гленн — однако ни один из этих разговоров не нес в себе ничего значимого… Точно также как мысли Джонатана о Гире и предстоящих действиях так и не смогли полностью отступить из его головы.

Беги, Джонатан, беги. От меня нельзя убежать. Также как и от себя. Также, как и от выбора, что предстоит сделать…

…станет самым печальным днем…

Минуты потянулись одна за одной, бессмысленные комплименты превращающиеся в единую тягучую патоку из бессмысленных слов — информация о новых проектах, ушедших в могилу родственниках и погодных прогнозах синоптиков прошла мимо разума Джонатана, растворившись между третьим и четвертым бокалом — его восстановленный и усиленный ритуалом метаболизм не позволил даже почувствовать приятное тепло из-за воздействия алкоголя, заставив Джонатана погрузиться в собственные размышления.

В общем-то, нет никакой причины провести черту здесь, Джонатан. Каждый идеалист, следующий любой философии должен где-то провести черту, указать финальную грань его измышлениям. Маловероятно, что даже величайшие философы прошлого, придя к очередному измышлению, объясняющему всю подноготную суть мира столь резко погружались в ту с головой, забывая все предыдущее обучение, отношения и мораль, выученную ими за годы жизни — это нормально, Джонатан, не так ли?

Конечно же это нормально. Это абсолютно нормально, просто…

Просто что, Джонатан? Просто — что?

Джонатан понимал рациональной частью своего сознания, что в текущей ситуации не было ничего необычного. Более того — его желание остановиться сейчас, не переступить какую-то невидимую черту, за которой больше не было морали, кроме его собственной, в общем-то, являлось высокоморальным действием — позитивным — тем, что сделал бы хороший человек…

И все же как будто бы что-то цеплялось в его разуме, будто бы что-то мешало его сознанию — что-то безусловно неприятное — и вместе с тем Джонатан никак не мог понять, чем оно было — разве было не хорошо остановиться до того, как в погоне за собственной идеологией он нарушил бы что-то иное — отдал бы финальный приказ — такой короткий, уже подготовленный, и лишь выжидающий нужный час…