И вот сейчас стоит, косится на мою кровать и прикусывает губу. Что она старается скрыть? Робость? Неловкость? Или, улыбку?
— Знаешь, я… — голос её был такой тихий. И выпаливает на выдохе. — мне вчера понравилось.
Ох, девчонка! Ну, нет, не сегодня! И, стало быть, прятала улыбку.
Я отложил коробку в сторону, взял со стола ключи от машины и махнул рукой в сторону двери:
— Идем, прогуляемся по пляжу. Можем заехать и купить пончиков, устроим пикник.
— Я не голодна. — она спускалась вслед за мной. — А почему мы не можем остаться? Ехать так обязательно?
— Поверь мне, обязательно, — я придерживал входную дверь, крича своему другу, — Фил, я уехал!
Золотая дорожка мелкой рябью убегала навстречу заходящему солнцу. Близился закат. Волны с шумом накатывали на берег и убегали назад, вслед за встающей над горизонтом луной, что манила их к себе. Мелкие камушки перекатывались в белоснежных барашках у самого берега. Было похоже, как будто океан манит их к себе, в глубину, назад. Как малых неразумных детей. Погуляли, погрелись на солнышке днем, а теперь пора и возвращаться домой, в соленую глубину. Прохладный бриз, что был потревожен отливом, трепал волосы Джейсон. А она стояла у самой кромки воды, обхватив себя руками, и смотрела вдаль.
— Мисс! — я чуть насмешливо смотрел на неё. — А позвольте полюбопытствовать? Что привело вас сегодня вечером в мои апартаменты? И что за бумаги вы держали в руках?
— Ой! — она подтянула рюкзачок, что висел на плече, к себе, и полезла внутрь, извлекая из него конверт. — Совсем забыла! Вот!
Джейс протянула мне письмо с торжественным и гордым видом.
— И что в нем такое? — я зажал конверт подмышкой и разворачивал листки. — заключение медицинской комиссии о твоей вменяемости?
— Ну, Марк! Ну!.. Не порть момент!
Джейс от досады топнула ножкой и строго уставилась на меня. А я развернул бумаги и пробегал глазами по строчкам. И по мере того, как я вчитывался, удивление на моем лице сменялось гордостью и радостью за эту девчонку.
— Джейс! Но… но это же круто!
— Я получила это сегодня днем. — она, чуть застенчиво, но от этого не менее восторженно, смотрела на меня.
— С ума сойти! Честно говоря, когда я затевал все это, я и не мечтал… тридцать процентов! Беркли предлагает тебе стипендию в тридцать процентов! Конечно, надо соглашаться.
— Но ты не читал еще вот это, — и мне было протянуто еще одно письмо.
— Южно-калифорнийский?
— Угу. Читай.
Я прочитал: её готовы были принять. Предлагали стипендию, правда, меньше чем в Беркли. Но вот что она решила сама?
— И? — я держал бумаги в руках и смотрел на неё. — Что ты думаешь? Когда дашь ответ Беркли, что согласна?
— Я думаю подтвердить обучение здесь, в ЛА.
— Ты с ума сошла? — я непонимающе уставился на эту девчонку. — Тут и думать нечего: это такая честь, такая удача. И потом, не каждому дают такой бонус, как стипендия в тридцать процентов.
— Марк, ты не понимаешь? Это Беркли! — она развела руками.
— Вот именно, малышка, это Беркли! Один из престижных и сильнейших…
— Но он так далеко!
— Несколько десятков миль.
— Но я посчитала, Университет Южной Калифорнии дает двадцать процентов, но обучение тут дешевле. И выходит одинаково!
— Ты посчитала? — я иронично приподнял бровь, но вот только Джейсон пропустила мою колкость мимо ушей.
— И я останусь здесь.
— Это твой главный аргумент? — она кивнула. — Ты чего-то боишься? — и снова кивок. — Чего?
Её честность и прямолинейность сбивает с ног. Тем более, сказанная с такой искренностью.
— Я боюсь уезжать. От тебя.
Я тоже боюсь её отпускать, но… Я подошел к ней и, все еще держа бумаги в руках, положил ладони на её худенькие плечи:
— Джейс. Малышка. Послушай, когда речь идёт о твоем будущем… Чего ты боишься? Я же говорил тебе, что буду приезжать: к тебе или за тобой. Мы выдержим¸ справимся.