Так становятся звёздами. Часть 1

Днём здесь было многолюдно. Слуги сновали туда и сюда, прибирая всё после бурного празднества. Многие бросали любопытные взгляды в сторону Гаитэ, но ненужных вопросов никто задать не посмел. Госпожа Удача была благосклонна: ни Эффи, ни Сезар ей не встретились и до комнат Торна Гаитэ добралась без приключений.

Но, постучав, отворила дверь, опешила. Впрочем, «опешила» слабое слово для описания её эмоций на тот момент.

По непонятной причине, подходя к двери и услышав странные звуки, похожие на сдавленные крики или всхлипы, Гаитэ ни коим образом не связала их происхождение с тем, что предстало перед её глазами, стоило двери открыться.

Она застыла, наблюдая обнажённую, грудастую девицу с распущенными по безупречной фигуре волосами. Та сидела на коленях, а сзади, словно умелый наездник на своевольной кобыле, пристроился Торн. За спиной девушки можно было видеть лишь верхнюю половину его тела, скромно прикрытую рубашкой, но это не спасало положение — картина в целом была красноречива и так далека от целомудрия, как луна от солнца.

С громким стоном удовольствия откинув голову, Торн уставился на Гаитэ с таким выражением, что сомневаться не приходилось — сиё непотребное представление он устроил специально в её честь.

— О! Да у нас гости? — насмешливо протянул он, довольно похлопав по пышному бедру девицы. — Прости, любимая, но я не ждал твоего визита так скоро.

Девица фыркнула, словно подавилась смешком, явно очень довольная.

Интересно, что, по мнению Торна, должна была в этот момент испытать Гаитэ? Ревность? Восхищение? Унижение?

Что творилось в его голове, прямо за тигриными глазами, по молодости лет ещё пока выразительными?

— Вы в своём уме? — холодным, как лёд, голосом, проговорила Гаитэ, чётко выговаривая каждое слово.

— Поставьте поднос на стол, — не дожидаясь ответа, велела она слуге.

Поддев носком мягкой атласной туфельки валяющееся на полу платье, явно не служанке принадлежащее, добавила:

— Помогите даме одеться и немедленно проводите её отсюда.

Девица недовольно надула губы и повернула голову, явно в ожидании, что Фальконэ, никогда не отличающийся мягким и спокойным нравом, поставит зарвавшуюся нахалку на место.

Гаитэ, сощурившись, задержала взгляд на своей возможной будущей пациентке.

Торн ожидания любовница обманул, поднявшись с постели и набросив на широкие плечи бархатный халат.

— Но Бернадетта не собиралась пока уходить, — с ухмылкой сообщил он.

— Не понимаю, в какие игры играете вы, но предупреждаю, что я играть по вашим правилам не намерена, — спокойно отчеканила Гаитэ. — Смешно слышать о том, что вы не ждали гостей после предупреждения о моём визите. Я прибыла с намерением осуществить то, о чём мы договаривались накануне, но, если вы не нуждаетесь в моей помощи, буду рада оставить вас… с Бернадеттой.

— О! Не стоит так быстро поддаваться ревности. Бернадетта всего лишь помогает мне…

— Видимо, ваше недуг распространился дальше, чем я думала, нарушив способности мыслить логически. Причина моего негодования кроется совсем в другом, но, если вам приятней видеть её в ревности, не стану мешать.

Гаитэ шагнула к двери, но слуга с самым тоскливым видом заступил ей дорогу:

— Прочь! — велела она ему.

Слуга опустил глаза:

— Простите, сеньорита, но в первую очередь я служу моим господам Фальконэ, а только потом уже Вашей Милости.

— Не будем ссориться. Что поделать, красавица? — обратился Торн к черноволосой девице, — когда появляются жёны, любовницам всегда приходится отодвигаться на второй план. Таков закон жизни.

— Мне уйти?! — возмущённо вскинулась Бернадетта.

— Увы! И давай побыстрей.

Подобная бесцеремонность по отношению к подруге по несчастью возмущала Гаитэ не меньше, чем всё остальное.

Торн приблизился, останавливаясь рядом, почти вплотную, наклонил голову. На губах его играла глумливая, подначивающая усмешка.

— Ну, вы довольны, моя будущая дорогая жёнушка?

Ярость, накрывая девятым валом, смыла всю решимость оставаться невозмутимой и спокойной. Размахнувшись, Гаитэ со всей силы отвесила оплеуху по этому красивому, наглому, порочному лицу.

— Животное! — тихо зарычала она.

Когда Гаитэ злилась по-настоящему, она никогда не повышала голоса. Напротив, злость словно лишала горло способности дышать и от этого слова звучали ровно и тихо.

Голова Торна мотнулась и вновь вернулась в исходное положение Взгляд потяжелел настолько, что в какое-то мгновение Гаитэ показалось, что он сейчас ударит её в ответ, как в прошлый раз.

— Безответственная глупая скотина! Трахаешь всё, что движется!

— О! Какое изящное выражение в устах столь хрупкой и элегантной дамы! И кто тут отрицает, что ревнует?