Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)

– Вики, как ты можешь? Ты ничего не понимаешь! Кстати, я вполне допускаю, что Роберт или князь могут указать полицейским на тебя, ведь ты в это время как раз гуляла по окрестностям.

Вики выпустила облачко дыма.

– Мэри, зайчик мой, ты же прекрасно знаешь, что я и в слона с трех шагов не попаду!

– А ведь обычно ты по-другому говоришь, – сухо заметила Мэри. – Если тебя послушать, то можно подумать, что ты настоящий снайпер.

– Да, но ведь я просто играю, – развела руками Вики. – Нет, стрелок из меня совершенно никудышный. Или – стрельчиха.

– Хорошо, – кивнула Мэри. – Именно это я и скажу инспектору. Если он меня спросит, конечно.

Глава 9

На следующее утро почти все, имеющие хоть мало-мальское отношение к случившемуся накануне, были – вместо того чтобы подуспокоиться после ночного сна – охвачены кто волнением, кто отчаянием, а то и вовсе пребывали во власти дурных предчувствий. Инспектор, например, по самые уши увяз в трясине улик и противоречивых показаний; Мэри была уверена, что этот кошмар никогда не кончится; князь, судя по всему осознавший двусмысленность и уязвимость своего положения, теперь ломал голову над тем, как найти из него выход, а Эрминтруда вдруг воспылала еще более страстной ненавистью к Гарольду Уайту. Лишь Вики спустилась к завтраку в обычном безмятежном настроении.

Эрминтруду уговорили позавтракать в спальне, но отнюдь не в одиночестве. Взгромоздясь в роскошном халате на трон из шелковых, с кружевами, подушек, она, словно любимая жена султана, устроила у себя нечто вроде военного совета. Некоторое утешение она уже успела почерпнуть из утренней почты; вести в провинции разносились с неимоверной быстротой, и миссис Картер не без гордости отметила, что все знатные и известные люди прислали ей свои соболезнования. Кровать была почти доверху завалена письмами, и Эрминтруда всякий раз, вскрывая очередной конверт и находя в нем какие-то особенно трогательные слова, призывала к себе Мэри и Вики, чтобы зачитать эти строки вслух. В промежутках между чтением соболезнований она рассеянно поглощала бесчисленные плюшки и тосты с джемом, а также раздавала указания прислуге. Между тем в столовой завтрак проходил на редкость беспокойно: то и дело воинственно звякал колокольчик, Эрминтруда призывала в свою опочивальню Мэри или Вики, да и горничные сновали туда-сюда, выполняя очередные – зачастую противоречивые и даже взаимоисключающие – распоряжения хозяйки.

Во время очередного ночного бдения Эрминтруде вдруг пришло в голову, что она до сих пор не знает, с какой целью Уолли отправился в свой последний путь к Гарольду Уайту. Записка, доставленная ранним утром с нарочным от леди Диринг, отвлекла ее от этих мыслей, но позже, уже звоня, чтобы ей принесли завтрак, Эрминтруда вспомнила о своих мучительных сомнениях. Она тут же разбудила Мэри и велела ей позвонить в Дауэр-Хаус и вызвать Уайта для разговора.

– Помяни мое слово, дорогуша, я не знаю, что там понадобилось бедному Уолли, но печенкой чую, что Уайт затевал какую-то пакость, – заявила она. – И вообще, учитывая мое состояние и то, что Уолли застрелили буквально у него в саду, он должен был хотя бы зайти и извиниться… То есть не в том смысле, конечно… Словом, мог бы зайти!

Мэри позвонила в Дауэр-Хаус, но нарвалась на Джанет и угодила под такой поток причитаний, что довольно долго не могла передать просьбу Эрминтруды. Лишь заметив краешком глаза, как не на шутку разгневанная Эрминтруда уже тянет пухлую руку, чтобы забрать у нее трубку, Мэри резко оборвала Джанет, прокричав, что Эрминтруда хочет поговорить с Уайтом и будет очень признательна, если он заглянет к ней по пути на работу.

– «Признательна»! – фыркнула Эрминтруда. – Нечего перед ними расшаркиваться, Мэри! Пусть явится – и все!

Этого Мэри говорить не стала, потому что Джанет как раз объясняла, что отец уже ушел на работу.

Прикрыв микрофон ладонью, Мэри сказала Эрминтруде:

– Джанет сказала, что он уже ушел. Она хочет знать, передать ли ему, чтобы он заглянул вечером?

– Ах, он, видите ли, на работу ушел! – возмущенно взвизгнула Эрминтруда. – Я тут промучилась всю ночь, а этот чурбан даже зайти не соизволил! Хоть бы записку прислал!

– Джанет сказала, что он велел ей зайти к нам утром и оставить карточки с соболезнованиями.

– Кому нужны его мерзкие карточки? – с горечью произнесла Эрминтруда. – И Джанет эту я видеть не хочу, она меня раздражает! Можете вы хоть раз в жизни поберечь мои нервы или нет?

Мэри, сделав круглые глаза, знаком попросила ее говорить потише, а сама сказала Джанет, что Эрминтруда не в состоянии принимать посетителей.

Джанет ответила:

– Просто мне кажется, что, поскольку я была последней, кто видел мистера Картера живым, ей захочется пригласить меня, чтобы узнать, как он умер.

– Нет, это вряд ли, – сказала Мэри.

– Я думала, это будет ей приятно, – не унималась Джанет. – Он ведь совсем не мучился. Пиф-паф – и готово! Представляешь, я как раз стояла и смотрела на него, а он вдруг – брык и…

– Бога ради, Джанет, только не по телефону! – взмолилась Мэри.