Такая вот любовь

Люси посмотрела на нее, приоткрыв рот. Анджелина представила, как она произносит: «К черту все это, давайте просто свалим отсюда».

– Чем дольше мы ждем, – продолжала Анджелина, – тем дальше расползутся опарыши. И с чем тогда нам придется иметь дело?

– Кажется, справа в шкафу есть несколько уолмартовских пакетов.

Анджелина протянула пациентке руку, та ухватилась за нее, поднялась. Анджелина отступила, пропуская Люси вперед.

Внутри они держались вплотную к наружной стене и друг к другу. Люси открыла шкаф в прихожей и передала Анджелине два больших серо-голубых уолмартовских пакета, набитые другими пакетами.

– Есть у вас какие‑нибудь тряпки? Или перчатки? – осведомилась Анджелина, стараясь не дышать через нос.

Люси осмотрелась и помотала головой.

– Ладно, первое, что нужно сделать, – это убрать отсюда весь хлам. – И Анджелина, словно они были детьми, вытаскивающими наряды из старого сундука с барахлом, постановила: – Я возьму эти три огромных пакета и вложу один в другой. А вы берите два пакета поменьше и наденьте их на руки, как перчатки.

Люси взяла пакеты и начала оборачивать ими руки.

– Что мы сделаем с белкой, – спросила Анджелина, – когда положим ее в пакет?

– У магазина «Севен-элевен» есть мусорный бак. – Люси кивком указала влево.

– Тогда вы могли бы отнести ее туда.

– А вы могли бы отвезти ее туда.

– Люси, я не повезу дохлую белку в своей машине.

– Думаете, мне стоит тащиться так далеко?

– Вы должны проходить такое расстояние ежедневно, – возразила Анджелина, надевая на каждую руку по пакету. – Мы говорили об этом в прошлый раз, перед тем как я ушла.

– Однако я этого не делаю.

Анджелина вздохнула.

– Я стану ловить опарышей, – сказала Люси. – Это будет мой вклад в дело.

– Давайте постараемся не думать об этом. Вдвоем мы возьмем белку и положим ее в пакет. Я завяжу его и отправлюсь к мусорному баку.

Люси в знак готовности подняла руки в «перчатках» из уолмартовских пакетов.

Анджелина помимо воли тоже подняла руки.

А затем, держа руки в пакетах, как пистолеты, женщины вошли из прихожей в комнату. Анджелина лелеяла некоторую надежду, что дохлой белки там уже не окажется. Но белка никуда не делась. И мухи тоже.

Голубые руки в пластиковой обертке потянулись к трупику и взялись за него, но подняли только маленький кусочек белки. Анджелину снова затошнило. Женщины без слов опять протянули руки к белке. «Смотри на мятый пакет. Смотри на буквы в слове „Уолмарт“». Анджелине и Люси удалось кусок за куском переложить белку и бóльшую часть студенистых опарышей и навозных мух в здоровенный пакет. Анджелина перекрутила его ручки и завязала их узлом.

Прежде чем закрыть дверь, она оглянулась на свою пациентку, в одной руке державшую открытый пакет, а в другой – вилку.

Глава 15

На смену ясному лазурному дню пришел пасмурный вечер; морось легко проникала на веранду сквозь защитную сетку. Появившиеся под конец яркие, трепещущие красно-золотые отблески, казалось, меркли на сером фоне, и это напомнило Анджелине, с каким нетерпением она ждала, когда деревья стряхнут с себя увядшую листву. Она наполовину застегнула молнию на старой Уилловой куртке, накинутой поверх чистой футболки и пижамных штанов, которые надела после ванны, и положила ладонь на мягкую, потрепанную серую материю рукава.

Проигнорировав двухчасовой лимит, Анджелина пробыла у Люси почти четыре часа, а приехав домой, тотчас схватила пакет для мусора и устремилась в душ. Дохлая белка ее не тревожила; с ней они легко разделались. Беспокойство вызывали опарыши. Какой‑нибудь маленький мерзкий червяк мог прицепиться к ее одежде. Или забраться в волосы.

И белая футболка, и черные тренировочные штаны, и спортивный топ, и нижнее белье отправились в мусорный пакет: Анджелина затянула завязки, завязала их узлом, затем выдавила из пакета воздух и, перекрутив горловину, свернула здоровенный узел. А тело отправилось в душ. Анджелина тщательно отскребла кожу, опустошив бутылку с эвкалиптовым гелем для тела. Трижды вымыла голову. И под конец погрузилась в ванну.

Анджелине было восемь или девять лет, когда она осознала, что ее мать никогда не выходит из дома, и примерно в то же время в гараже появилась птица. Однако с зонтами, раскрывавшимися статуей Свободы, мостом Золотые Ворота, Великими озерами, мир Анджелины становился больше, тогда как мир ее матери продолжал съеживаться. Сначала та свободно расхаживала по всему дому, потом – только по кухне, прихожей, своей спальне и ванной. К той поре, как Анджелина уехала в колледж, мать похудела, ссохлась и больше не выходила из спальни. Однажды позвонил отец и сообщил, что мама перебралась в ванную комнату и спит в ванне. Анджелина закричала, чтобы отец что‑нибудь предпринял, кого‑нибудь вызвал. А он разрыдался. Потом заплакала и она. Отец боялся, что, если он силой втолкнет жену в машину скорой помощи, та разобьется вдребезги. Так что инсульт случился у нее прямо там, в ванне.