Такеси Ковач

— Думаю, не служила. Понимаешь, при отборе будущих посланников у кандидатов ищут зачатки пограничных психопатических наклонностей. Вот почему в первую очередь ищут среди бывших военных.

Похоже, Трепп обиделась.

— А у меня есть зачатки пограничных психопатических наклонностей.

— Не сомневаюсь. Но дело в том, что число гражданских лиц, обладающих этими зачатками и при этом духом коллективизма, очень ограниченно. Одно противоречит другому. Вероятность, что оба качества разовьются естественным путем в одном человеке, практически равна нулю. Однако военная подготовка делает с естественным порядком вещей страшные вещи. Она ломает сопротивляемость психопатическому поведению и в то же время развивает фанатичную преданность команде. Эти качества становятся взаимосвязанными. Так что солдаты — идеальный исходный материал для чрезвычайных посланников.

— По твоим словам получается, что я должна радоваться отказу.

Какое-то время я смотрел вдаль, вспоминая.

— Да, должна. — Я допил кофе. — Всё, пора возвращаться.

Когда мы возвращались обратно по набережной, я обратил внимание, что в тишине позади что-то изменилось. Что-то одновременно неуловимое и в то же время такое, от чего нельзя укрыться. Нечто, подобное неумолимо светлеющему небу.

Когда мы подъехали к коммуникационному центру Эллиота, Ирена уже ждала нас, прислоняясь к лимузину и неотрывно глядя в море. Её мужа нигде не было видно.

— Лучше оставайся здесь, — бросил я Трепп, выходя из машины. — Спасибо за кофе.

— Не стоит.

— Полагаю, какое-то время я буду видеть тебя на экране заднего обозрения.

— Ковач, сомневаюсь, что ты вообще что-нибудь заметишь, — весело ответила Трепп. — У меня это получается гораздо лучше, чем у тебя.

— Это мы ещё посмотрим.

— Да-да. Ладно, до встречи.

Я направился к лимузину, и она крикнула вслед, повышая голос:

— И чтобы с вирусом всё было в порядке. Нам бы очень не хотелось, чтобы с ним что-нибудь произошло.

Сдав назад метров десять, Трепп с показной удалью резко взмыла в воздух, разорвав тишину пронзительным рёвом турбин. Едва не задев нас, машина пронеслась над головами и, развернувшись, ушла в сторону океана.

— Кто это был? — Голос Ирены Элиотт прозвучал хрипло, что можно было объяснить обильно пролитыми слезами.

— Прикрытие, — рассеянно ответил я, провожая взглядом машину, пролетающую над остовом затонувшего авианосца. — Работает на тех же людей. Не беспокойтесь, это друг.

— Возможно, она ваш друг, — с горечью поправила Элиотт. — Но не мой. Среди вас у меня друзей нет.

Я посмотрел на неё, затем снова отвернулся в море.

— Справедливо.

Тишина, нарушаемая шумом прибоя. Элиотт провела рукой по полированному кузову лимузина.

— Вам известно, что произошло с моей дочерью, — произнесла она мёртвым голосом. — Вы с самого начала знали об этом.

Я кивнул.

— И вам на это насрать, так? Вы работаете на человека, который использовал её, словно кусок туалетной бумаги.

— Вашу дочь использовали многие мужчины, — жестоко ответил я. — Она сама с готовностью отдавала себя. И, не сомневаюсь, ваш муж сказал, почему Элизабет так поступала.

Ирена Элиотт поперхнулась. Я уставился вдаль, где у самого горизонта в предрассветном полумраке быстро таяла машина Трепп.

— Она по той же самой причине пыталась шантажировать человека, на которого я работал. И по той же причине она пробовала надавить на своего хозяина, очень неприятного человека по имени Джерри Седака, и тот в конце концов её убил. Элизабет делала это ради вас, Ирена.

— Убирайся к чёртовой матери!

Ирена Элиотт начала плакать, тихие отчаянные всхлипы в утренней тишине.

— Я больше не работаю на Банкрофта, — осторожно произнёс я. — Я перебежал на другую сторону. И сейчас хочу дать вам возможность ударить Банкрофта по больному месту. Ударить чувством вины, которое никогда не возникало у него, пока он трахал вашу дочь. К тому же теперь, когда вы не на хранении, вы с мужем можете вдвоём собрать деньги и купить для Элизабет новую оболочку. Или хотя бы забрать её из хранилища и устроить в какой-нибудь виртуальный кондоминиум. Главное то, что, покинув холодильник, вы можете что-то делать. У вас есть выбор. Вот что я вам предлагаю. Я возвращаю вас в игру. Не швыряйтесь подобными предложениями.

Я слышал, как у меня за спиной Ирена борется со слезами. Я ждал, отвернувшись к морю.

— Вы без ума от своей доброты, не так ли? — наконец сказала она. — Вы полагаете, что оказываете большую услугу, но вы ведь не добрый самаритянин, правда? Я хочу сказать, хоть вы и вытащили меня с хранения, за всё надо платить, так?

— Разумеется, — тихо подтвердил я.

— Я должна запустить этот вирус. Ради вас я должна преступить закон, иначе придётся вернуться на хранение. И если я закричу или что-нибудь испорчу, мне есть что терять. Вот какую сделку вы предлагаете, разве не так? Даром ничего не делается.

Я не отрывал взгляда от волн.

— Да, именно такую сделку я и предлагаю, — согласился я.

Снова наступила тишина. Краем глаза я видел, как Ирена Элиотт оглядела свою новую оболочку, словно чем-то себя облила.

— Вы хоть представляете себе, что я сейчас испытываю? — спросила она.

— Нет.