Такеси Ковач

— В своей душе Лоренс сохранил дешёвый романтизм, который я постоянно недооцениваю. У вас с ним много общего. Но, в отличие от тебя, в его случае это ничем не объяснимо. Этому человеку триста лет от роду. Я была уверена… Наверное, я заставила себя поверить, что это сказалось на его отношении к жизненным ценностям. А всё остальное — напускное позёрство, разглагольствования перед человеческим стадом. — Кавахара махнула изящной рукой, как бы показывая своё бессилие. — Боюсь, я выдавала желаемое за действительное.

— И как повел себя Банкрофт? Заявил, что у него есть моральные принципы?

Кавахара зловеще усмехнулась.

— Ты надо мной издеваешься? Как можешь говорить об этом ты, у кого на руках ещё не засохла кровь десятков сотрудников клиники «Вей»? Палач, подручный Протектората, уничтожавший людей на всех планетах, где им удалось обосноваться? Такеси, ты, если можно так сказать, ведёшь себя несколько непоследовательно.

Защищенный холодными объятиями бетатанатина, я испытал лишь слабое раздражение, столкнувшись с подобной тупостью. Пора чуточку просветить Кавахару.

— Клиника «Вей» была моим личным делом.

— Клиника «Вей» занималась бизнесом, Такеси. Против тебя лично никто ничего не имел. Большинство из тех, кого ты стёр, просто выполняли свою работу.

— Им следовало бы выбрать другой род деятельности.

— Ну а жители Шарии? Какой выбор должны были сделать они? Не родиться на этой планете именно в это время? Быть может, уклониться от призыва на военную службу?

— Тогда я был молодым и глупым, — просто ответил я. — Меня использовали. Я убивал ради интересов таких, как ты, потому что ничего не понимал. Потом я стал разбираться, что к чему. Меня многому научил Инненин. Теперь я убиваю только ради своих собственных интересов, и каждый раз, отнимая человеческую жизнь, понимаю её ценность.

— Её ценность. Ценность человеческой жизни. — Кавахара покачала головой, словно учитель, начинающий терять терпение с непонятливым учеником. — Ты до сих пор молодой и глупый. Человеческая жизнь ничего не стоит.

Такеси, разве ты этого так и не понял? Тебе ведь столько довелось повидать. Сама по себе человеческая жизнь не стоит и гроша. Машины нужно произвести. Сырьё нужно добыть. И то и другое стоит денег. Но люди? — Она презрительно сплюнула. — Людей всегда можно достать столько, сколько надо. Они размножаются, словно раковые клетки, хочешь ты этого или нет. Людей в изобилии, Такеси. С какой стати им иметь цену? Ты знаешь, что нам дешевле нанять живую шлюху, чем установить и запустить эквивалентный виртуальный формат? Реальная человеческая плоть стоит меньше, чем машина. Это — аксиома наших дней.

— Банкрофт так не думал.

— Банкрофт? — Кавахара исторгла презрительный смешок откуда-то из глубины горла. — Банкрофт — калека, хромающий на костылях архаичных понятий. Для меня необъяснимая загадка, как ему удалось продержаться так долго.

— Значит, ты запрограммировала его совершить самоубийство? Дала ему химический толчок?

— Запрограммировала… — Широко раскрыв глаза, Кавахара издала радостный смешок, идеальное сочетание хруста и звона. Её безукоризненно очерченные губы изогнулись в усмешке. — Ковач, неужели ты и впрямь настолько глуп? Я же сказала тебе, Банкрофт сам покончил с собой. Эта мысль пришла в голову ему, а не мне. Раньше ты верил моим словам, несмотря на то что терпеть не мог моё общество. Задумайся, зачем мне нужна его смерть?

— Для того, чтобы стереть рассказ о Хинчли. Когда он снова загрузился в оболочку, в его самой свежей резервной копии это опасное откровение отсутствовало.

Кавахара понимающе кивнула.

— Да, теперь я понимаю ход твоих мыслей. Защитный шаг. В конце концов ты сам, покинув Корпус чрезвычайных посланников, существуешь только обороняясь. А тот, кто живёт в обороне, рано или поздно начинает мыслить соответствующими категориями. Но ты забыл одну важную деталь, Такеси.

— И какую же?

— А такую, что я, Такеси Ковач, это не ты. Я играю не в обороне.

— Даже в теннис?

Она выдала точно откалиброванную усмешку.

— Очень остроумно. Мне незачем было стирать в памяти Лоренса Банкрофта наш разговор, потому что к тому времени он уже сам убил шлюху-католичку. Ему было что терять от резолюции номер 653.

Я заморгал. У меня было много самых разнообразных версий, сосредоточенных вокруг главного убеждения: Кавахара виновна в смерти Банкрофта. И всё же такое кричащее решение мне даже в голову не приходило. Но едва эти слова слетели с уст Кавахары, ещё несколько осколков разбитого зеркала, которое я считал достаточно целым, чтобы увидеть правду, встали на место. Взглянув в собравшийся уголок, я тотчас же пожалел об этом.