Такеси Ковач

— Как обычно. Явно сильнее, чем Курумая-сан. Планируешь с ним сегодня встретиться?

— А ты нет?

— Не-а, мы не выходим. Кашу вчера ночью задел какой-то антихак-выплеск, она оправится только через пару дней. Мы отдыхаем, — Оиси пожал плечами. — Все оплачено. Чрезвычайный фонд.

— Хренов чрезвычайный фонд? — Орр выпрямился. — Что у вас вчера было?

— А вы не знаете? — Оиси оглядел стол с круглыми глазами. — Буквально ночью. Не слышали?

— Нет, — терпеливо ответила Сильви. — Потому и спрашиваем тебя.

— А, ну да. Я думал, уже все знают. Рядом разгуливал кооперативный кластер. В Чистой Зоне. Прошлой ночью стал собирать артиллерию. Самоходка, здоровая. Корпус «Скорпион». Курумае пришлось сбивать в отряд всех, пока нас не обстреляли.

— Что-нибудь осталось? — спросил Орр.

— Они не знают. Первичных сборщиков мы сняли вместе с самоходкой, но мелкие разбежались. Дроны, вторичники, вся мелюзга. Кто-то говорит, что видел каракури.

— Да говно крабье, — фыркнула Киёка. Оиси снова пожал плечами.

— За что купил, за то и продаю.

— Мехкуклы? Не может быть, — Киёка села на своего конька. — Каракури не видели в ЧэЗэ больше года.

— Кооперативных машин тоже, — заметила Сильви. — Всякое бывает. Оиси, как думаешь, есть шанс, что нас назначат сегодня?

— Вас-то? — К Оиси вернулась улыбка. — Ни за что, Сильви. Только не после прошлого раза.

Сильви мрачно кивнула.

— Так и думала.

Джаз заглох на веселой ноте. Его место занял голос — хриплый, женский, настойчивый. В словах слышались архаичные переливы.

— И это была проба Диззи Чанго на тему классической песни «Вниз от эклиптики», новый взгляд на старую тему. Точно так куэллизм проливает свет на древнее беззаконие экономического строя, который мы пронесли с собой через весь темный путь с берегов Земли. Разумеется, Диззи всю жизнь был убежденным куэллистом, и, как он сам часто говорил…

Собравшиеся деКомовцы застонали.

— Ага, а еще он всю жизнь был убежденным торчком на мете, — крикнул кто-то.

Диджей-пропагандист продолжала ворковать среди насмешек. Она пела одну и ту же прошитую песенку уже столетия. Но жалобы деКомовцев были беззлобными — такая же стершаяся привычка, как наши протесты у Ватанабе. Загадка углубленного знания джаза эпохи Освоения Орра начала проясняться.

— Ладно, поскакал, — сказал Оиси. — Может, еще свидимся в Нечистой, да?

— Может, да, — Сильви смотрела, как он уходит, потом наклонилась в сторону Лазло. — Как у нас со временем?

Водомерка залез в карман и продемонстрировал чип очереди. Номер сменился на пятьдесят два. Сильви с отвращением выдохнула.

— А что такое каракури? — спросил я.

— Механические куклы, — пренебрежительно ответила Киёка. — Не парься, здесь ты их не увидишь. Мы их вычистили еще в прошлом году.

Лазло сунул чип обратно в карман.

— Вспомогательные юниты. Всех видов и размеров. Маленькие бывают с рипвинга, только не летают. Руки и ноги. Иногда с вооружением, и они очень быстрые, — он усмехнулся. — Ничего хорошего.

Внезапное нетерпеливое напряжение Сильви. Она встала.

— Пойду переговорю с Курумаей, — объявила она. — Кажется, пора стать добровольцами на расчистку.

Хоровой протест — громче, чем тот, что вызвал диджей-пропагандист.

— …не серьезно.

— За расчистку платят гроши, шкипер.

— Кочевать от дома к дому…

— Ребят, — она подняла руки. — Мне плевать, ясно? Если мы не проскочим очередь, нам тут куковать до завтра. А это хреново. Если вы вдруг забыли, довольно скоро у Яд появится антиобщественный запашок.

Киёка отвернулась. Лазло и Орр что-то пробормотали в остатки мисо-супа.

— Кто пойдет со мной?

Тишина и отворачивающиеся взгляды. Я осмотрелся, затем уперся и встал, купаясь в новых ощущениях без боли.

— Давай. Я схожу. Курумая ведь не кусается, да?

* * *

Но вид у него был такой, будто еще как.

На Шарии был вождь кочевников, с которым я однажды имел дело, шейх с деньгами, раскиданными по базам данных планеты, который предпочитал всю жизнь перегонять полуодомашненных генетически адаптированных бизонов через степь Джахан и жить в юрте на солнечной батарее. Прямо и косвенно под его началом служила сотня тысяч степных кочевников, и когда я сидел с ним на совете в этой юрте, чувствовал, как в нем тугой пружиной сворачивалась властность.

Сигео Курумая был бледной вариацией на ту же тему. Он господствовал в командном баббле с той же энергией, командовал теми же ртом-щелкой и суровым взглядом, сидя за столом, заставленным оборудованием для наблюдения, в окружении когорты деКомовцев, стоящих в ожидании назначения. Как и Сильви, он был командной головой — волосы с серыми и черными прядями заплетены сзади, обнажая торчащий чуб центрального кабеля в самурайском стиле, устаревшем на тысячу лет.

— Спецмиссия, дорогу, — Сильви пробивала нам путь через других деКомовцев. — Дорогу. Спецмиссия. Вашу мать, пропустите. Спецмиссия.

Они с ворчанием расступались, и мы вышли вперед. Курумая едва отвлекся от беседы с командой из трех деКомовцев в тощих молодых оболочках, — я уже начал узнавать стандарт водомерок. Его лицо оставалось бесстрастным.