Такеси Ковач

— Они все онлайн, смотри. Зеленое свечение куда ни плюнь. Сейчас нам только это и нужно, и важно. Если бы было что-то еще — значит, все накрылось. Поверь мне, сейчас тот случай, когда нет новостей — это хорошие новости.

Я неловко повернулся в тесном пространстве.

— На палубу подниматься безопасно?

— Да, конечно. Корабль продвинутый, от генераторов запитываются погодные экраны, я поставила их на частичную непрозрачность. Если кому-то неймется заглянуть, как твоей подружке-блондинке, твое лицо в оптике будет просто пятном.

— Хорошо.

Я пригнулся и вышел из рубки, направился к корме и подтянулся на зону отдыха с диванами, оттуда — на саму палубу. Так далеко на север Предела было тихо, качка на тримаране почти не чувствовалась. Я дошел до рубки для хорошей погоды, уселся в одном из кресел пилотов и достал эркезешскую сигару. Внизу был целый хьюмидор размером с ящик, так что я решил, что владельцы не пожалеют парочки. Революционная политика. Всем приходится чем-то жертвовать. Вокруг слегка поскрипывала яхта. Небо потемнело, но над самым хребтом Тадаймако низко висела Дайкоку и окрашивала море голубоватым свечением. Вокруг сияли ходовые огни других кораблей, аккуратно отведенных друг от друга портовым софтом. Над водой слабо стучали басы с сияющих берегов Новой Канагавы и Данти. Вечеринка была в полном разгаре.

На юге из моря вздымалась Рила, достаточно далеко, чтобы казаться тонкой и точеной, как оружие — темный, изогнутый клинок, — неосвещенная, не считая горстки огоньков цитадели на вершине.

Я смотрел на нее и молча курил.

Он там.

Или где-то в городе, ищет тебя.

Нет, он там. Будь реалистом.

Ну ладно, он там. И она тоже. Если уж на то пошло, то и Аюра, и пара сотен отобранных агентов семьи Харланов. Будешь переживать об этом, когда долезешь.

Мимо в лунном свете проскользнула пусковая баржа на пути к огневой позиции дальше на Пределе. Палуба на корме была с горкой завалена упаковками, стропами и гелиевыми цилиндрами. Обрезанная передняя надстройка кипела от активности, люди махали руками и стреляли в ночь сигнальными ракетами. Когда судно прошло мимо, с него донесся пронзительный вой — гимн в честь дня рождения Харлана, исполненный грубой серией гудков.

С днем рождения, скотина.

— Ковач?

Это была Сиерра Трес. Она вошла в рубку незамеченной, что говорило много или о ее стелс-навыках, или о моей рассеянности. Я надеялся на первое.

— Ты в порядке?

Я на миг задумался.

— А кажется, что нет?

Она изобразила характерно лаконичный жест и села в соседнее кресло пилота. Долгое время она просто смотрела на меня.

— Ну и что у тебя с девчонкой? — спросила она наконец. — Соскучился по давно утраченной молодости?

— Нет, — я ткнул большим пальцем на юг. — Гребаная, давно утраченная молодость засела где-то там и ждет не дождется, когда меня прикончит. С Исой у меня ничего. Я же не педофил, блин.

Очередная долгая тихая пауза. Пусковая баржа скрылась в вечере. Разговоры с Трес всегда были такими. В нормальных обстоятельствах меня бы это раздражало, но сейчас, в покое перед полночью, это действовало на удивление умиротворяюще.

— Как думаешь, давно они пометили Нацуме тем вирусняком?

Я пожал плечами.

— Трудно сказать. Имеешь в виду, была ли это долгая слежка или ловушка специально для нас?

— Например.

Я сбил пепел с сигары и посмотрел на уголек под ним.

— Нацуме — легенда. Да, полузабытая, но я его помню. Как и моя копия, которую наняли Харланы. Он наверняка уже знает, что я говорил с людьми в Текитомуре и что мне известно, где они удерживают Сильви. Он знает, как я поступлю, получив эту информацию. Капля интуиции чрезвычайного посланника дорисует остальное. Если он не дурак, то да, вполне мог велеть прицепить к Нацуме вирусных сторожей в ожидании меня. С его финансированием было бы несложно написать пару фальш-личностей и перевести по поддельным данным из другого монастыря Отречения.

Я затянулся сигарой, почувствовал горечь дыма и снова выдохнул.

— С другой стороны, может, семья Харланов пометила Нацуме еще в те времена. Они люди злопамятные, а когда он залез на Рилу, то выставил их идиотами, хоть это и был всего лишь выпендреж пацана-куэллиста.

Сиерра молчала, глядя перед собой в лобовое стекло рубки.

— В итоге разницы нет, — наконец сказала она.

— Нет. Они знают, что мы идем, — странно, но, сказав это, я улыбнулся. — Они не знают, когда именно и как именно, но знают.

Мы следили за кораблями вокруг. Я скурил эркезешку до упора. Сиерра Трес сидела молча и неподвижно.

— Видимо, на Санкции IV было тяжело, — сказала она позже.

— Угадала.

Хоть раз я победил ее в ее же игре на несловоохотливость. Я выкинул окурок и достал еще две сигары. Предложил ей, она покачала головой.

— Адо винит тебя, — сказала она. — И еще кое-кто. Но Бразилия, кажется, нет. Похоже, ты ему нравишься. Думаю, всегда нравился.

— Как я могу не нравиться.