Такеси Ковач

— Да уж, не знаю, — во мне уперлось какое-то любопытное и нежданное сопротивление ее цинизму. Я посмотрел на руки. — Взглянуть на жизнь Куэлл — в основном все, что она делала, сходится с ее философией. Даже эта ее копия — или что это такое — даже она не может уложить свои действия в характер человека, которым себя считает. Она путается в собственных мотивациях.

— И что? Добро пожаловать в сраное человечество. Из-за горечи в ее словах я поднял глаза. Яд все еще стояла у окна, глядя на свое отражение.

— Ты ничего не могла поделать, — сказал я мягко.

Она не смотрела на меня, не отвернулась от окна.

— Может. Но я знаю, что чувствовала, и этого было мало. Меня изменила эта поганая оболочка. Вырезала меня из нашей сетки…

— И спасла тебе жизнь.

Она нетерпеливо мотнула бритой головой.

— Она не давала мне чувствовать то, что чувствуют остальные, Микки. Она меня отделила. Даже с Ки у нас все изменилось. За последний месяц мы больше не чувствовали себя как прежде.

— Обычное дело с новыми оболочками. Люди учатся…

— Ой ну да, все я знаю, — теперь она отвернулась от собственного лица и смотрела на меня. — Отношения — это непросто, отношения — это работа. Но мы обе старались, старались больше, чем раньше. Старались больше, чем приходилось раньше. В этом и проблема. Раньше стараться вообще не приходилось. Я иногда текла от одного взгляда на нее. Нам только это и было нужно — касание, взгляд. И все пошло по жопе, все.

Я промолчал. Есть времена, когда нельзя сказать ничего полезного. Остается только слушать, ждать и смотреть, как то, что внутри, выходит. Надеяться, что это очистка.

— Когда я услышала ее крик, — сказала Яд с трудом. — Я как бы… Это было не важно. Недостаточно важно. Не хотелось остаться и сражаться. В собственном теле я бы осталась и сражалась.

— Ты хотела сказать — осталась бы и умерла.

Беспечно пожала плечами, отвернулась, словно из-за слез.

— Это крабье говно, Яд. В тебе говорит вина, потому что ты выжила. Ты все это себе рассказываешь, хотя ничего не могла поделать и сама это знаешь.

Тогда она посмотрела на меня — и она правда плакала, тихие струйки слез и смазанная гримаса.

— А ты-то что, сука, знаешь, Микки? С нами все это сделала твоя же сраная версия. Ты гребаный разрушитель, контуженый посланник. Ты никогда не был деКомовцем. Тебе там не место, ты не представляешь, что все это значит. Какая это тесная связь. Не представляешь, каково ее потерять.

Мой разум быстро вернулся к Корпусу и Вирджинии Видауре. Гнев после Инненина. Тогда у меня в последний раз было свое место хоть где-то — и это было больше века назад. С тех пор я чувствовал зачатки похожего чувства — новые побеги товарищества и единой цели — и каждый раз вырывал их на корню. От этой херни умирают. Слишком расслабляешься.

— Итак, — сказал я с жестокой прозаичностью. — Вот ты меня выследила. Теперь ты знаешь все. Что будешь делать?

Она стерла слезы с лица резкими движениями, почти ударами.

— Я хочу ее видеть, — сказала она.

Глава сорок вторая

У Яд был маленький побитый скиммер, который она взяла напрокат на мысе Кем. Он стоял под ярким охранным огоньком на прокатном пирсе за хостелом. Мы спустились к нему, и по дороге нам радостно помахала девчушка за стойкой, которая, похоже, получала трогательное удовольствие от своей роли в нашем успешном воссоединении. Яд набрала коды на замках отъезжающей крыши, забралась за штурвал и резко вывернула нас в темноту Простора. Когда блеск огоньков Полосы за спиной уменьшился, она снова оторвала бороду и уступила мне штурвал, чтобы скинуть рясу.

— Да, а зачем так нахлобучиваться? — спросил я. — В чем смысл?

Она пожала плечами.

— Прикрытие. Я решила, что меня ищут по меньшей мере яки, и я не знала, что нужно тебе, на что ты играешь. Лучше всего не высовываться. Бородачей нигде не трогают.

— Да?

— Да, даже копы, — она сняла охровую ризу через голову. — Забавная штука — религия. Никому не хочется разговаривать со священником.

— Особенно с таким, который может объявить тебя врагом Господа за то, как ты стрижешься.

— Ну, наверное, и это тоже. В общем, нашла магазин приколов на мысе Кем, сказала, что это для пляжной вечеринки. И знаешь что? Сработало. Никто со мной не разговаривает. А еще, — она освободилась от остального облачения с привычной легкостью и ткнула большим пальцем в осколочную пушку для миминтов под мышкой. — Отлично прячет железо.

Я пораженно покачал головой.

— И ты притащила эту гаубицу сюда? Ты что, планировала размазать меня по всему Простору?

Она холодно посмотрела на меня. Под ремнями кобуры на деКомовской футболке были слова: «ОСТОРОЖНО: УМНАЯ МЯСНАЯ ОРУЖЕЙНАЯ СИСТЕМА».

— Может быть, — сказала она и отвернулась, чтобы убрать маскировку в заднюю часть крошечной кабины.

* * *