Такеси Ковач

В серых завихрениях шторма началась пальба. Шепот и шипение лучевого оружия, грохот и лай огнестрельного. Лучи во мгле светились бледными синими и желтыми цветами. Далекий раскат грома по небу; на него ответила бледная молния. Кто-то впереди меня заорал и упал. Неразборчивые крики. Я соскочил с конца трапа, поскользнулся на округлом модуле, восстановил равновесие с помощью оболочки «Эйшундо» и скакнул вперед. В мелкую плещущую воду между модулями, к следующему торчащему пузырю. Его поверхность оказалась шершавой, цепляться было легко. Периферийное зрение говорило, что я на вершине клина, Яд — на левом фланге, Мураками — на правом с плазмошрапнельной пушкой.

Я применил нейрохимию и заметил впереди ремонтную лестницу на пирс, у основания которой прижало огнем сверху троих пиратов Влада. У ближайшего модуля подводного бункера плавало раскинувшееся тело их товарища; от лица и груди, где бластерный огонь выжег жизнь, шел пар.

Я бросился к лестнице с бесшабашностью водомерки. — Яд!

— Да — вперед!

Словно опять в Нечистой. Остатки настройки Сачков, а может, какое-то родство близнецов, забота «Эйшундо». Я перешел на спринт. За мной заговорил осколочный бластер — злобный порывистый скулеж в дожде, — и край пирса взорвался под градом картечи. Еще крики. Я добрался до лестницы, как раз когда пираты поняли, что их больше никто не прижимает. Я спешно полез наверх, заткнув «Рапсодию».

Там были тела, разорванные и кровоточащие после осколочного огня, и один из людей Шегешвара, раненый, но все еще на ногах. Он сплюнул и бросился на меня с ножом. Я увернулся, захватил вооруженную руку и скинул его с пирса. Короткий крик, потерявшийся в шторме.

Присесть и приготовиться — я поводил «Рапсодией» в плохой видимости, пока за мной ползли остальные. Дождь колотил, от вечнобетонной поверхности как будто поднимался миллион гейзеров. Я сморгнул капли с глаз.

На пирсе было чисто.

Мураками хлопнул по плечу.

— Эй, неплохо для пенсионера.

Я фыркнул.

— Кто же еще тебя научит, как надо. За мной, сюда. — Мы прошли по пирсу под дождем, нашли вход, который я искал, и проскользнули по одному внутрь. Внезапное облегчение, освобождение от мощи шторма шокировало, почти как тишина. Мы стояли, обтекая на пластиковый пол короткого коридора со знакомыми тяжелыми металлическими дверями с иллюминаторами. Снаружи ревел гром. Я на всякий случай заглянул в стекло двери и увидел комнату, полную безликих металлических шкафчиков. Холодильник для хранения корма пантер и время от времени трупов врагов Шегешвара. В конце коридора узкая лестница спускалась к грубому станку для переоблачения и ветеринарной секции для пантер.

Я кивнул на лестницу.

— Там. Три этажа — и мы в подводном бункере.

В авангарде пошли пираты, шумные и воодушевленные. Учитывая их дозу мета и немалую обиду за то, что пришлось лезть по лестнице за мной, переубедить их было бы трудно. Мураками пожал плечами и даже не пытался. Они быстро загрохотали по лестнице и влетели прямиком в засаду.

Мы были на пролет выше, двигались с трезвой осторожностью, но даже я почувствовал, как выплеск бластеров опалил мои лицо и руки. Какофония истошных внезапных криков, когда пираты вспыхнули, словно факелы. Один сделал три шатких шага назад из ада, умоляюще подняв к нам охваченные пламенем руки. Его тающее лицо было меньше чем в метре от моего, когда он рухнул, шипя и дымясь, на холодные ступеньки.

Мураками швырнул вниз ультравиб-гранату, и она металлически зазвенела, прежде чем разразилась знакомым чирикающим криком. В замкнутом пространстве он был оглушающим. Мы одновременно прижали руки к ушам. Если кто-то внизу и кричал, их смерти оказались неслышными.

Мы подождали секунду после того, как граната затихла, затем Мураками пальнул вниз из плазмошрапнельной винтовки. Никакого ответа. Я прокрался мимо почерневших и остывающих трупов пиратов, давясь от вони. Вгляделся за отчаянно вывернутые руки того, кто принял основной удар, и увидел пустой коридор. Сливочно-желтые стены, пол и потолок, ярко освещенные полосками иллюминия над головой. Ближе к основанию лестницы все было окрашено широкими мазками крови и сгустков ткани.

— Чисто.