Такеси Ковач

— «И как измерить расстояние от души до души? И кого винить в случившемся?»

— Вы пришли сюда, чтобы искать виновных, мистер Ковач?

— В том числе и для этого.

— Какая жалость.

— Ты ждал чего-то другого?

— Нет, — снова улыбнулся Кадмин. — Ожидание — наша первая ошибка. Я хотел сказать, какая жалость для вас.

— Возможно.

Он покачал огромной пегой головой.

— Можете не сомневаться. От меня вы не услышите никаких имен. Если вы хотите непременно найти виновных, полагаю, отдуваться придётся мне.

— Ты очень великодушен, но, наверное, забыл, что говорила Куэлл о «шестёрках».

— «Убивай их, не раздумывая. Но считай пули, ибо есть более достойные цели». — Кадмин фыркнул. — Вы угрожаете задержанному в здании полицейского управления, где записывается каждое произнесённое слово?

— Нет. Просто хочу, чтобы ты взглянул на вещи в перспективе. — Я стряхнул с сигареты пепел и посмотрел, как он погас, превратившись в ничто ещё до того, как долетел до пола. — Ты только марионетка; за нитки дёргает кто-то другой. Вот этого человека я и хочу уничтожить. Ты — ничтожество. На тебя я не стал бы тратить даже плевок.

Кадмин откинул голову назад. По мерцающим линиям в небе пробежала дрожь, подобная молнии, изображённой художником-кубистом. Отразившись в тусклом блеске металлического стола, она, казалось, на мгновение прикоснулась к пальцам Кадмина. Когда он поднял на меня голову, в его глазах светилось любопытство.

— Меня попросили убить тебя только в крайнем случае, если похитить по какой-то причине не удастся, — равнодушно произнес он. — Но теперь я тебя обязательно убью.

Ортега набросилась на Кадмина, не успел последний слог слететь с его языка. Стол, подёрнувшись рябью, исчез. Ударом ноги, обутой в высокий ботинок, лейтенант свалила Кадмина со стула на пол. Тот перекатился набок и попытался подняться, но тот же самый ботинок попал ему в подбородок, снова отправляя на пол. Проведя языком по почти затянувшимся порезам на губах, я поймал себя на том, что не испытываю к Кадмину ни капли сочувствия.

Схватив Кадмина за волосы, Ортега приподняла голову. Благодаря тому же самому волшебству виртуальной системы, которая отправила в небытие стол, сигарета у неё в руке сменилась увесистой дубинкой.

— Я не ослышалась? — прошипела лейтенант. — Ты начинаешь нам угрожать, долбаный козёл?

— Жестокое обращение с подследственным…

— Ты совершенно прав, мать твою. — Ортега с силой ударила Кадмина дубинкой по скуле, рассекая кожу. — Жестокое обращение с подследственным в созданной полицией виртуальности, зафиксированное системами наблюдения. Правозащитники поднимут страшный шум, не так ли? Вот только знаешь что? Почему-то мне кажется, что эту ленту твои адвокаты постараются не трогать.

— Оставьте его в покое, Ортега.

Опомнившись, лейтенант отошла назад. У неё было перекошенное от злости лицо: она шумно вздохнула. Между нами и Кадминым, поморгав, снова появился стол; Кадмин уже сидел за ним без каких-либо следов побоев на лице.

— И ты тоже можешь считать себя трупом, — тихо произнес он.

— Да, не сомневаюсь. — В голосе Ортеги прозвучало презрение, по меньшей мере наполовину обращенное к ней самой. Постаравшись успокоить дыхание, она одёрнула куртку, хотя в этом и не было необходимости. — Как я уже говорила, к тому времени, когда у тебя появится такая возможность, в аду станет холодно. Впрочем, быть может, я тебя подожду.

— Неужели тот, кто тебя прислал, Кадмин, стоит всего этого? Ты молчишь, храня верность клиенту, или просто наложил в штаны от страха?

Вместо ответа Лоскутный человек скрестил руки на груди и посмотрел на меня так, будто я был пустым местом.

— Ковач, вы закончили? — спросила Ортега.

Я попытался встретиться глазами с устремлённым вдаль взглядом Кадмина.

— Кадмин, я работаю на очень влиятельного человека. Возможно, это твоя последняя надежда о чем-то договориться.

Ничего. Он даже не моргнул. Я пожал плечами.

— Тогда всё.

— Хорошо, — мрачно произнесла Ортега. — Потому что пребывание в обществе этого куска дерьма начинает действовать на мою обычно очень терпимую натуру. — Она помахала рукой у Кадмина перед носом. — До встречи, долбаный козёл.

Кадмин повернулся к ней, и его рот исказила едва заметная, но очень неприятная ухмылка. Мы вышли.

* * *

Мы вернулись на четвёртый этаж. Стены кабинета Ортеги были покрыты ослепительными отблесками белого песка под высоким полуденным солнцем. Я невольно зажмурился, спасаясь от яркого света, а Ортега, пошарив в ящике письменного стола, достала две пары солнцезащитных очков.

— Ну и что вы узнали?

Я поправил очки на переносице. Они были неудобными, оправа слишком маленькая.

— Почти ничего, если не считать, что у Кадмина не было приказа убивать. Кто-то хотел просто поговорить. Вообще-то я и сам дошёл до этого. Ведь в противном случае Кадмин спалил бы мою память полушарий в вестибюле «Хендрикса». То есть это означает, что кто-то хотел о чем-то со мной договориться в обход Банкрофта.

— Или кто-то хотел допросить вас с пристрастием.

Я покачал головой.

— О чём? Я только что прибыл на Землю. Это не имеет смысла.