Тахикардия (СИ)

Фиолетовые пряди казались малиновыми в свете пламени. Подперев голову рукой, эльф смотрел в огонь, повисший посередине укрытия.

— Ты не спишь? — одними губами спросил Омнио, опускаясь рядом на колени.

— Холодно, — просто ответил Ликс, не отрывая взгляда от танцующих языков, — Иди к Карагу, с ним теплее.

Суккуб замешкался на мгновение.

— Если тебе холодно, я бы мог…

Ликс перевел взгляд на Омнио, и тот вновь почувствовал то странное, непонятное. Страх, будто сделал что-то не то, внутри жгло и кололо, и вместе с тем почему-то хотелось еще. Щеки загорелись, будто суккуб прижался к огненному шару лицом.

— Я делал это тогда, чтобы согреть тебя, — поспешно прошептал он. — Меня Караг просил, лечь рядом для… для регенерации.

Эльф смотрел и молчал, заставив парня окончательно смешаться. Ликс явно видел суккуба насквозь и наверняка мог дать имя тому чувству, которое никак не мог назвать сам Омнио.

Наконец эльф проговорил тихо и серьезно:

— «Бери, пока дают», — помнишь? Давать или нет — выбор за тобой. Только на сегодня и только потому, что мы оба замерзли. Ты уверен, что хочешь этого?

Омнио сначала не понял, зачем говорить так много о такой малости, как лечь рядом и поделиться теплом. Он понял это позже, когда, заменив кудри, по жесткой подстилке зазмеилась длинная коса, а платье и сапожки исчезли.

Она поняла это, когда, юркнув под нехитрое покрывало, прикоснулась обнаженной кожей к коже. Когда сиреневые пряди плеснули по плечам, а зеленые глаза засветились зарницами. Когда безымянные чувства вдруг вспыхнули, затмив весь мир. Когда ощущения заставили потеряться, забыв все, что знала до этого момента. Они накатывали одно за другим, не оставляя возможности не только вспомнить о чем-то, но даже глотнуть воздуха. И не осталось никаких заложенных реакций, потому что Омнио вовсе забыла, кто она есть. Она была — сама земля, а другой — гроза над нею. Тяжелые мягкие тучи, громкий частый стук сердца, горячие тугие струи, жаркий стонущий ветер…

На грани между теплым усталым сном и явью Омнио подумала о том, что если держишь в объятиях звезду, других уже не надо.

Комментарий к Гроза

* юрэй - безногие духи из японской мифологии

* считаю нужным пояснить - я читала источники, где говорится о том, что джинны могут есть все, включая навоз и падаль, потому перед каждой трапезой мусульмане сотворяют молитву, отваживающую джиннов.

========== Кража ==========

Первые зимние ночи очистили Ирем от тех, кто не сумел защититься от мороза. Улицы Окраины стали просторнее без отребья, дремлющего по углам, в Центре вдоль бульваров плавали цветные огоньки в честь приближающегося дня Перерождения. По вечерам на главных улицах включалась иллюзия падающего снега — прекрасное напоминание о далекой родине эльфов.

Казалось, над Пятой Окраиной взорвался амулет на удачу, а может, просто уставший от осенней тьмы мегаполис решился показать свои светлые стороны. Вельва, исправно снабжавшая местных жителей горячей свежей едой на вынос, выиграла, поставив деньги на одного из участников Игр, и на радостях насыпала покупателям двойную порцию. Главной проблемой было донести колышущуюся над бортами коробки гору еды до места. Но даже если покупатель и терял часть удачи, споткнувшись о неровности мостовой, это становилось радостью для брауни, горгулий и прочей мелюзги, вечно толкущейся под ногами, не говоря уж о василисках.

Тамра на улице остановил гоблин, знакомый из далекой прошлой жизни. Узнав о нынешнем положении довольно известного когда-то ученого, он пришел в ужас. Не слушая возражений, всучил мариду только что подаренный коллегами на Перерождение небольшой медальон — зачарованный домик. Заклинание оказалось рассчитано на полгода, с ограничением массы, в которое укладывались Ликс с Омнио либо один Караг. Тамр, не обладая весом, конечно, мог присоединиться к любому из них, однако не ощущавшему холода, жары и твердости камня мариду домик пригодился бы разве что в качестве места уединения. А одиночества Тамр не любил.

По меркам гоблина, владеющего небольшой компанией туристических услуг, жилище было весьма скромным, но для выросших на улице комнатка казалась настоящим дворцом. Горячий душ с ароматной водой, всегда свежее белье на просторной кровати, окно-экран во всю стену и цветной пушистый ковер под ногами.

Орк с усмешкой уступил царские покои эльфу и суккубу, чтобы экономить по ночам на заклятии огня, а также чтобы «эти два мерзляка больше не будили его среди ночи стуком зубов».

Ликс вновь стал пропадать, в такие ночи Омнио не использовал медальон, боясь пропустить возвращение эльфа, и изо всех сил старался не выдать своего беспокойства. Одна ночь превратилась в череду ночей и дней, полных щемящего счастья. Впервые в жизни суккуб на собственном опыте понял, что означает это слово.