Такое кино

Аня вспоминала фотографию, висевшую в комнате Тима. У нее тогда не было возможности как следует рассмотреть на снимке девушку, которая обнимала Тимофея. Аня не решилась спросить, кто это. Она знала, что Тим не женат, но значит ли это, что он один? Абсурд, конечно. Взрослый мужчина, как-никак.

Видимо, придется признать, что для него это было случайное приключение. Не хочется признавать, но что делать?

И тут ее телефон зазвонил. Аня вздрогнула, сердце больно ворохнулось в груди. Она схватила со стола мобильник и посмотрела на дисплей. Звонил Артем.

— Аня, я в Москве. Увидимся? — с ходу предложил Ненашев.

— Можно, — без энтузиазма ответила она, гася сигарету в пепельнице.

— Ты сейчас не работаешь?

— Нет.

— Хорошо. Позвоню позже, скажу, когда и что.

Выпив кофе и выкурив еще одну сигарету, Аня отправилась в ванную, прихватив с собой мобильный телефон. Умываясь и принимая душ, она думала об одном: почему он не звонит? И опять настроение скакало, как на американских горках.

Почему, почему, почему? Да потому, что я его придумала, его нет…

Но не могла же я придумать этот теплый нежный взгляд, под которым чувствуешь себя хрупкой и защищенной, как у Христа за пазухой. Я не могла и вообразить, что такое бывает! Неужели я ничего не смыслю в людях и моя интуиция — это миф? Но женщина всегда чувствует отношение мужчины, и мое чутье говорит мне, что взаимность была, была проникновенность и мы были единым целым…

Когда она обматывала голову полотенцем, собираясь выйти из ванной, снова раздался звонок.

— Значит, так, — деловито сообщил Артем. — Я заеду за тобой в семь часов. Отправимся смотреть Тарковского на большом экране. Ты видела его «Жертвоприношение»?

— Нет. А где это?

— В небольшой галерее, ты, наверное, ее не знаешь. Там проходит выставка, связанная с юбилеем «Жертвоприношения», ну и гонят его каждые два часа. Ты все увидишь сама. В семь, договорились? Пока.

— Пока.

Оставалось не так уж много времени, а нужно было еще привести ногти в порядок, покрыть их лаком. Для костюмеров и иже с ними ногти — первое дело. Руки должны быть отменно ухожены: работа с людьми, подчас с привередливыми актерами обязывала. А попробуй сохранить их в порядке, когда без конца роешься в куче пыльного тряпья, застегиваешь грубые шинели и затягиваешь ремни на массовке, возишься с грязными ботинками и сапогами! А на салоны элементарно не хватало времени. Аня привыкла делать все сама.

Пока сушились волосы, она занималась ногтями и думала все о том же. Следует ли мне смириться и больше не цепляться за него? Чего я все навязываюсь? В конце концов, я собираюсь с Артемом в Италию, документы уже поданы. Забыть Тима?..

Ее гордость несомненно страдала, но сердце страдало больше. Подумаешь, пренебрегли. Забыть, и все дела. А вот что делать с сердцем, которое обрело, наконец, свой приют? «Бесприютное сердце» — хорошее название для мелодрамы. Аня пыталась убедить себя, что ничего не произошло, мало ли что в жизни случается, все в этом мире ошибаются, но боль в душе росла и требовала выхода.

Ну вот, сегодня развеюсь, пообщаюсь с Артемом, посмотрю в его загадочные глаза… Надо будет дописать портрет.

Она была готова к семи, то есть оделась, высушила волосы и уложила их с пенкой, создав на голове художественный беспорядок. Но настроение было хуже некуда. И как в таком состоянии идти куда-то? Однако ровно в семь Ненашев позвонил снизу, и Аня, натянув пальто и взяв сумку, спустилась к нему.

Артем выскочил навстречу, улыбаясь во весь рот, и протянул небольшой, но прелестный букетик. Потом внимательно посмотрел ей в глаза и осторожно поцеловал в щеку. Аня приветственно улыбнулась и, взяв цветы, села на переднее сиденье.

— Хорошо бы подгадать к началу сеанса, а то потом долго ждать придется, — озабоченно говорил Артем, выруливая с Потылихи на Третье кольцо.

— Как ты съездил, где был? — спросила Аня.

— Во Франции и Германии. Если честно, не мог дождаться, когда вернусь в Москву! — Он покосился на Аню.

— А в Италию когда?

— На рождественских каникулах, сразу после Нового года. Как раз будут готовы документы.

Артем воплощал бьющую через край энергию, движение жизни. Одет по-европейски, красив, а глаза — это что-то невообразимое! Аня пыталась вспомнить, что знает о нем кроме того, что он продюсер. Да, приехал откуда-то, кажется, из Екатеринбурга, учился во ВГИКе на продюсерском, в короткие сроки сделал блестящую карьеру. И еще горы свернет. Сколько ему, лет тридцать? К тому же у Ненашева неплохая поддержка в лице отца, который давно живет в Москве и занимается рекламой.

Они успели к началу очередного показа фильма, еще прошлись по двум залам, где на больших и малых экранах, развешанных по стенам, мелькали какие-то лица, фрагменты фильма, бегущий текст. Посреди зала на столах под стеклом лежали подлинные фотографии юного Тарковского, его школьная тетрадка, документы, удостоверения личности. Все это было предоставлено галерее сестрой режиссера.