Такое время

– Вспомнил? – Виктор повернулся лицом к своему пленнику. – Молодец, быстро вспомнил. Это здорово, что у тебя память хорошая. Она нам понадобится.

И Виктор увидел в глазах Князя страх. Увидел и обрадовался.

– Может, договоримся? – спросил Князев. – У меня деньги есть. Много. Да дочка моя тебе сына родила. Мы же родственники. У неё квартира в Москве, и у меня много чего.

– Не договоримся, – сказал Виктор, – не договоримся мы с тобой. Никак. Я этого момента, может быть, всю жизнь ждал. И вот дождался. А твои деньги и квартиры и так у меня будут. По наследству Полине перейдут после положенного срока. А я никуда не тороплюсь. Я буду тебя мучить. Долго и больно. И ты мне всё расскажешь. Кстати, квартира в Москве на мои деньги куплена. Точнее, на папины. На те деньги, из-за которых вы его убили.

– Ты псих, – ответил Князев, – тебя же за меня самого на кусочки порежут. На мелкие-мелкие кусочки. Пиздец тебе, Витя. Мои ребята тебя выпотрошат и собственные кишки есть заставят. Лепих лично тобой займётся, а он…

– Мне по хуй, – перебил Князева Виктор. – Ты чего-то много разговариваешь, а надо просто отвечать на мои вопросы. Давай для начала я тебе уши отрежу.

Он вскочил с матраса, подвинул его в сторону. Князев лежал боком на батарее. Надо было его положить на спину, а для этого отстегнуть правую руку.

Виктор взял молоток. Подошёл к лежащему.

– Тебе пиздец, полный пиздец тебе, сука, – зашипел Князев.

И заорал от боли, потому что Виктор практически без замаха ударил его по локтю молотком. Один раз, второй. Локоть на глазах распух и стал синим.

Князев орал так, что в ушах зазвенело. Вернулась утренняя похмельная боль в висках.

Виктор встал, положил молоток на стол. Взял ключи от наручников и отомкнул правый. Перевернул орущего Князева на спину, пристегнул правую руку к батарее на уровне пояса. Затем взял скотч и начал обматывать шею и голову Князева, фиксируя их на холодной батарее.

Князев перестал орать, лишь подвывал да вскрикивал, когда Виктор задевал сломанную руку.

Скотч закончился. Виктор отошёл, посмотрел на результаты своего труда. Вдоль лба Князева тянулась полоска скотча, крепко прижимая его к батарее. Такая же полоска была на уровне шеи.

Виктор взял в руки скальпель. Сел Князеву на грудь. Оттянул левое ухо и отрезал его. Князев опять заорал. Из его глаз полились слёзы.

Виктор оттянул второе ухо. Отрезал.

Встал. Открыл баночку с перекисью и щедро полил кровоточащие места. Князев взвизгнул. Перекись забурлила кровавыми пузырями.

Внезапно к горлу подкатила тошнота. Виктор рванул к спасательной лестнице, поднялся наверх. Сел на табуретку около входа в подвал. Отдышался. Потом сходил в машину. Нашёл в багажнике бутылку с минералкой и попил. Стало полегче.

Не спеша спустился в подвал. Князев стонал на измазанной кровью батарее. Локоть у него распух и стал тёмно-лиловым.

– Алексей Николаевич, я чего спросить хотел, – Виктор подошёл к своему пленнику, – пароль к Вашему личному счёту в интернет-банкинге какой?

– А? – Князев скосил глаза на Виктора. – Что?

– Ещё раз переспросишь, я тебе хрен отрежу, – ответил Виктор. – Я же тебе только уши отрезал, а не перепонки проткнул. Какой пароль от интернет-банкинга?

Князев продиктовал. Виктор записал цифры в блокнотик.

– А на корпоративный счёт какой пароль? – спросил он.

– Они нас всех за это убьют, – прохрипел Князев, – и тебя, и меня, и Полину. Всех. Это общак.

– Насрать, – махнул рукой Виктор, – диктуй давай.

Князев по слогам, стараясь не напутать, продиктовал очередную порцию цифр.

– Молодец, – похвалил пленника Виктор. – В общем, я сейчас поеду отдыхать. Устал я что-то. А ты вспоминай. Меня интересует, кого конкретно вы тут убивали и кто где похоронен. Знаю, что часть людей лежит во дворе, под берёзкой, а часть вы в речке утопили. Мне нужны точные координаты, фамилии. Короче, всё. Понял?

– Понял, – прохрипел Князев, – а это-то тебе зачем? Это же давным-давно было. Они все сгнили давно. Батя твой тут. А чужие тебе зачем?

– Алексей Николаевич, – Виктор пододвинул матрас к батарее и прилёг рядом с Князевым, – у всех сгнивших есть родственники. Дети, жёны, мамы, папы. И они столько лет живут и не знают, где их кормилец похоронен, как я все эти годы жил. Мне их жалко, по-человечески жалко, и я хочу, чтобы они похоронили своих отцов и сыновей. Звучит высокопарно, но тебе, Лёша, этого не понять, потому что ты животное. Ты мудак, который решил, что он может безжалостно и безнаказанно убивать людей.

– Время такое было, – прохрипел Князев. – Дай попить. Пить хочу.

– Время такое? – Виктор влил остатки минералки в открытый рот Князева. – Что за хуйню ты мне тут городишь? Какое такое время? Обычное время было. Чем то время отличается от нынешнего? Чем?

– Ты ничего не понимаешь, – Князев закрыл глаза, – ты ничего не понимаешь.

– Ты не о том думаешь, Лёша, – Виктор щёлкнул пленника по носу, сбив кусочек засохшей крови, – не о том думаешь. Ты вспоминай, кто и где. Я завтра спрошу.

Виктор вскочил с матраса, поднялся наверх. Достал из шкафа удлинитель и магнитофон – японский, двухкассетный. Такие делали в девяностых.