Такое запутанное дело. Когда конец близок

– Главным образом поэтому я и выбрал этот дом, – признался Слейд. – Хотел найти тихий уголок, где никто меня не побеспокоит, где не будут бродить толпы жалостливых людей с вопросами о моих увечьях и вынужденной неподвижности. Хардин выступал в роли моего врача, таким образом, я мог без помех встречаться с ним, и никто не догадывался, что нас двоих связывает в действительности. – Он удовлетворенно кивнул. – Задумано все было безупречно. Остальные пациенты Хардина жили в другой части города, но я нашел удобную отговорку: сказал, что он единственный врач, кто сумел мне хоть чем-то помочь.

– А консультации со специалистами были просто выдумкой?

– Разумеется. Я бы не посмел обратиться к другому врачу, меня бы сразу вывели на чистую воду. Хардин обычно делал вид, будто сам договорился о визите к специалисту, и просил свою девчонку-секретаршу, чтобы та занесла записи в журнал, словно консультации и вправду состоялись.

– Представляю, как вы, наверное, разъярились, когда Хардин подался в политику, – добавил Тремейн. – Вам меньше всего хотелось, чтобы он оказался в центре всеобщего внимания, под прицелом прессы. Вы сказали ему, что это опасно, и даже возмутились, но он лишь отмахнулся, мол, чем человек известнее, тем меньше шансов, что его раскроют, люди за деревьями не видят леса.

– Так вам и об этом известно? – Слейд внимательно посмотрел на Тремейна. – Ну конечно. Девчонка вам рассказала. Хардин отделался от нее на какое-то время, но она вернулась слишком рано и услышала конец нашего разговора. Впрочем, я считал, что мне удалось все уладить.

– Так и есть. Мисс Ройман ничего не заподозрила. В отличие от миссис Колвер. Это ведь вы тот таинственный незнакомец, пытавшийся проникнуть в дом ночью после убийства? Вы сильно рисковали, но, видимо, думали, что дело того стоит.

– Я собирался убить ее, прежде чем она испугается и все расскажет, – невозмутимо объяснил Слейд. – После убийства Хардина я понимал: когда у экономки будет время на размышления, она начнет подозревать меня и, возможно, пойдет в полицию, ради собственной безопасности. Она догадывалась, что мы с Хардином не просто врач и пациент, хотя и не знала всей истории. Миссис Колвер тянула деньги из Хардина в обмен на молчание о Мартоне и Уоллинзе, но так и не выяснила, почему тот решился на убийство.

– И все же той ночью она перехитрила вас, – заметил Тремейн. – Миссис Колвер ожидала чего-то подобного и не спала. Услышав, как вы подкрадываетесь к окну, она подняла тревогу – достаточно быстро, чтобы избежать опасности и вместе с тем позволить вам скрыться. Экономка не хотела, чтобы вас схватили. Она знала: если ее догадка насчет вас верна, есть шанс, что и вы поддадитесь шантажу. Миссис Колвер позвонила вам на следующее утро. Вряд ли она решилась многое сказать по телефону. Наверное, миссис Колвер назначила вам встречу в каком-то месте?

– Мы встретились на холмах, – подтвердил Слейд. – Эта женщина отказалась подойти ко мне ближе, чем на шесть футов, – припомнил он с сухим смешком. – Весьма благоразумно с ее стороны. Она умно все рассчитала. Если я буду платить и не попытаюсь смошенничать, она станет держать рот на замке. Естественно, я согласился. В ту минуту ничего иного мне не оставалось.

Он беспокойно заерзал. Его взгляд снова и снова обшаривал все еще пустую тропинку, затем скользил по ущелью, лежавшему внизу, за низким ограждением.

Тремейн быстро проговорил:

– Что ж, мы почти все выяснили, осталось немного. Утром после убийства вы явились в клинику. На прием вас записали заранее, и пропустить посещение врача без причины вы не могли. Да и в любом случае вы хотели пойти, чтобы узнать, что происходит. Возле дома вы увидели Фенна. Думаю, вернее будет сказать, он увидел вас. Конечно, это вас поразило и испугало. Сначала я решил, что вы замешкались из-за своих увечий, но когда буквально в следующее мгновение появился Фенн, а потом выяснилось, что он, возможно, как-то связан с убийством, я задумался. Это был сущий пустяк, но из таких вот мелочей и складывается нечто значительное.

– Вы меня удивляете, – саркастически усмехнулся Слейд, поднялся со скамьи и выпрямился во весь рост. Уже не немощный, не согнутый болезнью, он грозно навис над Тремейном. – Я выслушал вас, потому что это меня забавляло, но теперь комедия подошла к концу. Почему вы, пустоголовый старый болван, вообразили, будто вам удастся выпутаться из этой истории? У вас возникли трудности. Вы решили, что я мог бы вам помочь. Что ж, мы поговорили. Я разоткровенничался, зная, что вы никому ничего не расскажете. Здесь только мы вдвоем, и вы не уйдете отсюда живым!

Лицо Слейда исказилось от раздиравших его чувств. Тремейн снял пенсне и протер стекла.

– Когда вы признались, что часто спорили с Хардином, это было частью плана? – тихо спросил он.

– А что же еще, по-вашему? Я знал: стоит мне сказать, будто мы с доктором не ладили, а вы потом выясните, что я всем вокруг твердил, какой он замечательный врач, полиция сбросит меня со счетов как безобидного чудака, который струсил, хотя ровным счетом ничего не совершил.