Такое запутанное дело. Когда конец близок

– Рассуждаете, как закоренелый холостяк, – заметил он. – Полагаю, ни одной коварной особе так и не удалось заманить вас в сети Гименея!

– Пару раз едва не попался, – сообщил Холден. – К счастью, в последний момент сумел выкрутиться.

Дожидаясь, пока хозяин соберется, Мордекай Тремейн с любопытством осмотрелся. Увидел на тумбочке возле кровати книгу и прочитал название. Речь шла о метафизике. Выбор не самый банальный, особенно на сон грядущий. Его взгляд скользнул к туалетному столу: крем после бритья, гель для волос, фотография в рамке. Судя по прическе, девушка позировала много лет назад. Милое круглое лицо с темными выразительными глазами. Назвать его красивым было бы преувеличением: рот великоват, да и нос далеко не идеален. Однако выражение доверчивой нежности нашло живой отклик в сентиментальной душе Тремейна. Внизу была какая-то подпись. Он поправил пенсне и прищурился, пытаясь прочитать, однако для слабого зрения буквы оказались слишком мелкими. Заметив, что Льюис Холден смотрит на него, тут же с виноватым видом откинулся на спинку стула.

– Простите, ради бога! Восхитительное фото. Лицо такое… беззащитное.

Льюис Холден взял в руки фотографию.

– Да, – медленно сказал он. – Она была беззащитной.

– Была?

Холден кивнул:

– Она… умерла. Давно и далеко. В Сан-Франциско.

– А как ее звали?

– Маргарет.

Холден произнес имя с особенным выражением. Мордекай Тремейн решил, что собеседник настроен на откровенность, и осмелился проявить постыдное любопытство.

– Ваша сестра? – уточнил он.

Льюис Холден улыбнулся:

– Нет, не моя сестра. – Он поставил фотографию на место. – Впрочем, слушать чужие воспоминания неинтересно. И без того продержал вас слишком долго.

Мордекай Тремейн почувствовал себя разочарованным и одновременно заинтригованным. Несмотря на беззаботные манеры викинга, фотография много для него значила. Не в ней ли кроется разгадка холостяцкого одиночества Холдена? Тремейн отогнал размягчающее влияние «Романтических историй» и мужественно изменил течение своих мыслей.

Вскоре на первый план выступили иные заботы. Льюис Холден хорошо вел машину, однако чрезмерно увлекался скоростью. В результате поездка прошла для Мордекая Тремейна между философской покорностью судьбе и молитвой об избавлении. А в тот момент, когда Холден снизил показания спидометра, чтобы вписаться в узкие улочки Сент-Могана, Тремейн несколько отстраненно удивился тому, что до сих пор жив. На окраине рыбацкой деревушки его внимание привлекли несколько отелей. Ряд небольших частных домов зазывал постояльцев объявлениями об аренде комнат с завтраком или полным пансионом. Сам же Сент-Моган тянулся вдоль бухты и представлял собой беспорядочное скопление аккуратно покрашенных строений с черепичными крышами.

Конечной целью Льюиса Холдена был прибрежный паб – приземистое старое здание мрачного вида. Наверное, за долгие десятилетия в его стенах разыгралось немало драм, связанных с контрабандой. В подвалах несомненно хранилось намного больше французского бренди, чем позволялось знать налоговым инспекторам.

Викинг поддерживал дружеские отношения с хозяином заведения – плотным обветренным местным жителем, чье загорелое, покрытое морщинами лицо доказывало, что он часто покидал бар и отправлялся бороздить морские просторы.

– Иногда ночую здесь, чтобы не мотаться в Фалпорт и обратно – объяснил Холден. – К тому же, Трегарвен относится ко мне с особым уважением. – Он многозначительно подмигнул. – У хитреца больше хорошего виски, чем подозревают обычные клиенты, а среди местных фермеров есть несколько заботливых друзей, которые исправно пополняют запасы продовольствия.

Возле каменного мола была пришвартована моторная лодка – далеко не новая, но просторная, ухоженная и даже недавно покрашенная.

– Неплохо выглядит, правда? – спросил Льюис Холден с гордостью рачительного хозяина. – Купил развалюху, но Трегарвен способен творить чудеса – достаточно предоставить ему полную свободу.

– Отличная работа, – одобрил Мордекай Тремейн.

Несмотря на упрямое нежелание желудка мириться с морской стихией, его всегда привлекал и вид сопротивляющегося ветрам суденышка, и характерный для побережья запах соли, снастей, дегтя и рыбы, а морской бриз заставлял по-мальчишески волноваться в предвкушении новых приключений. К счастью, беспокойство было безосновательным. Море вело себя мирно, и день прошел безмятежно. Когда на закате Холден искусно завел лодку в бухту, Мордекай Тремейн почувствовал себя старым морским волком, всю жизнь качавшимся на волнах. Да и аппетит разыгрался волчий. Помимо физического благоденствия рыбалка подарила ему редкую умственную свежесть. Ничто так не возбуждает взаимное доверие, как долгое сидение в лодке вдали от берега. Теперь Льюис Холден казался добрым старым приятелем.

Среди прочего Мордекай Тремейн упомянул и о Картхэллоу:

– Вы производите впечатление близких друзей.

– Мы с Адрианом находим общий язык, – подтвердил Холден. – Конечно, не всегда, но и серьезных разногласий не испытываем. По крайней мере…