Такой прекрасный, жестокий мир

Она разорвала конверт. В нем оказались официальное рождественское поздравление «Хлои», довольно вульгарное, и записка от Мэгги:

«Привет, Сара,

счастливого Рождества!

Рада слышать, что у тебя все хорошо. Здесь тоже отлично. Работа великолепная. Свободы даже больше, чем можно пожелать. Квартира фантастическая – рядом с Британским музеем. Отлично просматриваются юные красавчики греки, являющиеся поглазеть на вывезенные с их родины скульптуры. Хотя я в них – то есть в красавчиках – сейчас не особенно и нуждаюсь. Ухватила себе настоящий лакомый кусочек по имени Хью. Он хозяин клуба «Тотем» на Пикадилли (помнишь парня, который задрал мне там юбку?), так что денег у него полно. Во всяком случае, должно быть полно, ведь он везет меня на Рождество в Испанию. О Боже, закругляюсь, надо еще упаковать презервативы!!!

Не пропадай, с любовью, Мэгги…»

В этом письмеце – вся Мэгги. Будто и не было их последней размолвки: в записке ни извинений, ни переживаний – ничего.

– Хорошие новости?

– Вроде того. Мэгги явно перестаралась, пытаясь произвести впечатление, но это так на нее похоже. Я рада получить от нее весточку. Когда люди уходят из твоей жизни, теряешь часть своего прошлого, а ты как думаешь?

Билл обнял ее, пощекотал.

– Эй, ты слишком серьезна. У нас праздник, не забывай.

Сара рассмеялась.

– И я, кажется, заказала шампанское.

– Простите, мадам, – Билл потянулся за бутылкой. – Так что мы сегодня делаем? Хочешь пойти на вечеринку к Эду Теллеру?

Сара передразнила ведущую викторины, рассеянно тыкающую в воображаемое табло, и Билл захохотал.

– Насколько я понял, не хочешь.

Сара пригубила шампанское.

– Джини поет в «Голубом горизонте». Я почти обещала, что мы придем. Ты не возражаешь?

Билл задумался на секунду.

– Нет, это будет чудесно. И правильно.

– Правильно? Почему?

– Да так, не обращай внимания. Но остается еще часть дня.

– И полбутылки шампанского, – сказала Сара, выливая остатки из своего бокала на грудь Билла. – Думаю, нам надо еще попрактиковаться в зачатии детей.

Холодная жидкость заставила Билла передернуться.

– Запомни: я хочу не меньше десятка.

– Тогда поспеши. Джини выступает в одиннадцать.

Зазвонил телефон, и Билл поднял руки, не желая двигаться с шампанским, стекающим по нему.

– Не отвечай.

– Лучше ответить. Может, это что-то важное.

Сара перегнулась через Билла и подняла трубку.

– С Новым годом! – крикнула Джун.

Сара прикрыла ладонью микрофон и прошептала:

– Это мама.

Билл застонал.

– Скажи ей, что, если она хочет иметь внуков, пусть позвонит позже.

– Ш-ш. – Сара толкнула его. – Привет, мам. Ты поспешила, но все равно желаю тебе счастливого Нового года!

– Я просто боялась, что не застану тебя. Твой драгоценный мужчина с тобой?

– Да, он здесь. – Сара взглянула на Билла, отчаянно сигнализирующего, что он не хочет разговаривать. – Да, передаю ему трубку.

Она передала Биллу трубку и откинулась на спину, удивляясь чуду, совершенному Биллом. За пять телефонных разговоров он превратился из «того мужчины» в «драгоценного мужчину».

– …Хорошо, Джун, берегите себя. – Поговорив несколько минут, Билл положил трубку. – Она хочет знать, когда я прикрою твой грех браком.

– И что ты ей ответил?

– Только после того, как снова согрешу.

«Голубой горизонт», один из гарлемских джаз-клубов, долгие годы был захудалым притоном, но недавно знатоки заново открыли его, и местечко стало модным. Привлекательным считалось то, что, даже несмотря на возрождение, интерьер клуба остался таким же, как и в те времена, когда наркоманы, обмякшие на сломанных деревянных стульях, вяло кивали головами в такт блюзам, исполняемым третьеразрядными певцами. И хотя теперь на тех же стульях восседали мужчины в костюмах от Армани, внимавшие таким замечательным певцам, как Джини, Сара считала клуб все тем же притоном. Она понимала, что в следующем месяце толпа переместится в новое модное заведение, и это раздражало ее. Она вращалась в этом кругу, но не могла изжить здоровое отвращение к притворству, как и не привыкла еще к известности Билла.

Когда они где-то появлялись вместе, папарацци и охотники за автографами не отставали, и Саре оставалось только поражаться тому, как легко Билл относится к своей популярности.