Такса

Их прощальный поцелуй привычно прерывает болеро. Олег что-то бормочет под нос, доставая телефон. Похоже — нецензурное. Женька не остается дожидаться, пока он поговорит по телефону. Все равно, все слова — сказаны, поцелуй — получен, и поэтому легко целует его в щеку и шепчет: «До вечера». И уходит. Но еще успевает услышать, как Олег произносит резко: «Надеюсь, у тебя что-то действительно важное?»

* * *

— Дим, надеюсь, ты шутишь?

— Нет.

— Почему я всегда крайний?!

— Олег, это твой договор. Ты знаешь про него больше, чем кто-либо. Даже больше чем я. Учитывая срочность вопроса, кроме тебя — некому.

— Я не могу.

— Что значит «не могу»? Тебя к батарее приковали, что ли?

— Дим, ты не представляешь…

— Представляю. И уверяю тебя — Женька никуда от тебя не денется. Мы с Дашей проследим, чтобы она не сбежала. И вообще, разлука чувствам на пользу. Крепче любить будет.

— Тихомиров! — Олег внезапно и совершенно неожиданно для Димки срывается на крик. — Я жил прекрасно без твоих мудрых советов!

— Олег! — если Дмитрий и удивлен реакцией Олега, то по голосу это не чувствуется. — Я мог бы тебе приказать. Но не буду этого делать. Я тебя прошу, Олег. Надо. Кроме тебя — некому.

— Димыч, — стонет Олег, — это нечестно.

— Я прошу тебя. Очень надо.

— Хорошо.

* * *

Она успела уже раздеться до белья, когда телефон зазвонил. Сочетание собственной полуобнаженности и самого факта, что звонит Олег, стало причиной того, что вместо «Алло» она кокетливо мурлыкнула в телефон: «Уже соскучился по мне, сладкий?». А потом только отвечала односложно: «Да», «Я понимаю», «Ничего страшного», «Да, созвонимся». И даже — не заплакала. А когда стояла под душем, то ведь никому не было дела, что некоторые капли на ее лице — солонее, чем остальные.

* * *

— Женя, привет!

— Привет!

— Как ты?

— Нормально, а ты?

— Более или менее. Погода отвратительная, как всегда, — помолчал. И добавил: — Скучаю ужасно.

— Я тоже, — вырвалось у нее прежде, чем успела сообразить, что говорит. — Ты надолго уехал?

— Минимум — неделя. Максимум — две.

— Так долго…

— Я постараюсь быстрее.

* * *

Она продержалась первый день. И второй. А на третий…

— Женя, что у тебя с голосом?

— Ничего.

— Ты что… плачешь?

— Нет!

— Женечка… — растерянно.

— Да! Плачу! — еще и носом шмыгает для убедительности. — Доволен?

Какое может быть «доволен»? «Напуган» — это ближе к реальности.

— Женя, что случилось?

Она молчит.

— Женя?!

— Я скучаю, — тоскливым шепотом. — Олег, я так по тебе скучаю. Умираю без тебя.

У него что-то переворачивается в груди. Опять — это хрен знает что, которое таки переворачивается, натурально переворачивается, мешая дышать.

— Женечка… — только и может повторить.

— Скажи, что и ты тоже.

— Очень. Скучаю. Люблю.

Она всхлипывает.

— Люблю тебя. Не плачь. Я ведь приеду скоро.

— Люблю тебя. Так плохо без тебя.

Эта разлука ее убивает.

* * *

— Ты мне кое-что обещал!

— Твои пять процентов от сделки, я помню.

— Дим, я не про то!

— А про что?

— Женя там… слезами уливается без меня.

— А я при чем?

— Придумай что-нибудь! Ты мне обещал за ней присмотреть. В гости пригласите.

— Вот так всегда, Баженов! Ты доводишь девушек до слез, а мне их утешать приходится.

— Эй! Вообще-то всегда было наоборот.

— Вопрос не в том, как было, а в том — как сейчас. Ладно, задача ясна, буду исполнять. У тебя как, проблемы есть?

— Если были бы — ты бы об этом знал.

* * *

Даша понравилась Женьке категорически. Хотя по-доброму позавидовала ее классической красоте, безупречной фигуре и высокому росту.

— Ты без живота еще красивее.

— Да? Спасибо.

— А я не согласен, — вмешался Тихомиров. — С животиком лучше.

— Ну да, конечно, — фыркнула Дарья, — босая, беременная и на кухне — это твой идеал женщины.

— Чем плохо?

— Всем. Сам попробуй.

— Я и так босиком.

Манька Тихомирова вырвала Жене порядочно волос, обслюнявила их же, а также щеки и джемпер, и все равно — отпускать ребенка с рук не хотелось… Женька то и дело наклонялась к пушистой макушке и вдыхала сладкий, ни с чем не сравнимый запах маленького ребенка. Этот аромат кружил голову, заставляя сердце отчаянно сжиматься. Думала, что делает это незаметно, но наблюдательный Тихомиров ее спалил.

— Классно пахнет?

Женька смущенно кивнула.

— Знаешь, — Димка тоже утыкается носом в макушку дочери. — Мне кажется, я ее с закрытыми глазами, по одному только запаху среди тысячи детей найду.

* * *

— Женя?..

— Что?

— Ты опять плачешь?

— Я чуть-чуть.

— Что на это раз?

— Все то же. С ума схожу без тебя. Мне тебя не хватает.

— Женечка, маленькая моя, уже скоро…

— Время так тянется без тебя. Я понятия не имела, что могу так низко пасть.

— Ты низко пала?!

— Да! Тоскую без тебя. Я не могу без тебя. Я уже не могу без тебя!

— И не надо без меня! Я скоро приеду.

— Так долго…

— Женя! Через пять дней я прилечу, даже если мне придется для этого угнать самолет!

— Правда?

— Правда.

— Тогда я больше не буду плакать.

— Почему? Плачь. Мне это льстит.

— Ты садист.

— Я люблю тебя.

* * *

Он никогда так не радовался возвращению. Никогда не был так рад видеть шумный и не очень уютный зал прилета. Еще совсем немного времени, час или чуть больше — и он сможет увидеть Женю. Соскучился смертельно.