Такси!

Да я их всех люблю. В этом-то и беда. Жизнерадостность Стефа, его волшебные руки; нежные губы и трогательная беспомощность Джоэла; гремучая смесь из привязанности и непредсказуемости Эми; спокойная твердость и самоотверженность Ричарда, а что до Джонни… его трагедия, надо полагать. Вот поэтому я и держу зубные щетки в шести ванных комнатах по всему Лондону. Поэтому у меня пять мобильников, мешки под глазами и несоразмерные траты. Поэтому я и просыпаюсь каждое утро в полном раздрае, совершенно сбитая с толку. Никогда не помню, где я, – знаю лишь, что не дома.

К себе я заскочила только принять душ и переодеться. Оставаться в здравом рассудке среди гор этих чертовых коробок просто невозможно. Бублики. Хорошие бублики из хорошей пекарни возле дома Стефа. Я ухватила их по дороге домой и теперь поставила подогреваться в сливочном сыре. А сама проверила сообщения на мобильниках.

Розовый – Эми: «Кэти, нам нужно поговорить. Что с тобой творится? Перезвони мне».

Голубой – Джоэл: «Привет, Кот. Был сегодня на новой работе. Вообще неплохо, только у одной девчонки оказались вши. Когда заедешь?»

Желтый – Стеф: «Сахарочек-пирожок, булочка медовая».

Красный – Джонни: ничего.

Зеленый – Ричард: «Привет, Китти. Тут кое-кто хочет с тобой поговорить».

Дотти: «Китс, ты к нам приедешь? Пока».

Мы с Ричардом и Дотти сидели в цирке-шапито «Зиппо» и дожидались начала представления. Это был первый день выступлений в парке Финсбери, и помещение постепенно заполнялось народом. У нас были лучшие места.

В проходе клоун бросал на палочки пластмассовые кольца, и Дотти захотела одно из них. Но вместо кольца получила мороженое в пластмассовом стаканчике.

– Ложку, пап! Я хочу ложку.

– Волшебное слово, Дотти, – подсказал Ричард.

– Абракадабра, – моментально откликнулась она.

Мы захихикали, и Дотти приосанилась. Уж она-то всегда знает, что делает.

Я засунула руки в карманы и в правом обнаружила какой-то листок бумаги. Это что такое? А, письмо от отца.

Мимо пробиралась крупная негритянка с тремя детьми, и мы отступили в проход, давая ей дорогу. Я держала мороженое Дотти. Мы с Ричардом встретились глазами, и я покраснела, чего со мной обычно не случается. И зарделась еще больше, когда Ричард улыбнулся.

– Китс, а можно мне шляпу?

Глаза у Дотти карие. Совсем как у отца, только еще больше. Нос тоже отцовский, чуть-чуть вздернутый. А темные кудри, должно быть, от матери. Вообще-то волосы Дотти напоминают мои. Господи, все вокруг, наверное, думают, что она МОЯ.

Мы снова сели. Ряды стояли тесно – пришлось устраиваться боком. Дотти болтала ногами. Ее любимые лакированные туфельки были запачканы грязью.

– Веди себя пристойно, Дотти, – одернул ее Ричард.

Пристойно! Ну откуда он такой взялся? Ей же скучно, она ждет, когда наконец начнется представление. Ей хочется увидеть акробатов, лошадок, дрессировщиков. И мне тоже хочется.

– Ну так как? – спросил Ричард.

– Никак!

Ричард даже подскочил, и до меня с опозданием дошло, что он просто пытался завязать беседу.

– Рулю понемногу. Работаю.

– А-а. Ясно.

– Пап! Шляпа!

Слава богу, здесь Дотти. Напряжение было такое – хоть ножом прорубайся. Дотти сидела между нами, и Ричард не мог обратиться ко мне шепотом. Значит, не будет изводить меня разговорами о той перепалке – хотя, судя по всему, воспоминания о ней до сих пор не давали ему покоя. Ричард тер лоб и сжимал виски – словно головная боль гнездилась именно там, где начинали редеть его песочные волосы.

Торговец шляпами и светящимися жезлами стоял теперь прямо перед нами, и мы уже не могли делать вид, будто не замечаем его.

– Ты не против, если я… – обратилась я к Ричарду, залезая в карман куртки за бумажником.

Он махнул рукой, соглашаясь, а Дотти восторженно захлопала в ладоши. Я расплатилась и вложила покупки в ее липкие цепкие пальчики. Не помню, ходила ли я в цирк с родителями. Вряд ли отцу понравилась бы такая затея. Для него это бессмысленные забавы – ни тебе гимнов, ни церемоний, ни затхлого, спертого воздуха, как в школьном коридоре. – А?

Ричард говорил что-то, но я пропустила его слова мимо ушей.

– Я сказал, вчера звонила Джемайма.

Вот тут я встрепенулась. Джемайма – мать Дотти.

– Что ей понадобилось?

– Просто узнать, как Дотти. – Но вид у Ричарда был не слишком уверенный.

– Если не ошибаюсь, раньше Дотти ее не особенно интересовала.

Ричард перевел взгляд на малышку. Та помахивала жезлом и смеялась. – Нет, – проговорил он. – Не интересовала. Не могу отделаться от ощущения, что она что-то затевает.

– Ты же не думаешь, что она хочет забрать девочку?